— Вот, поймали у северной окраины, — похвастался мушкетер.
Двое, подававшие лестницу, с любопытством и настороженностью рассматривали меня, пока спускались мои конвоиры.
— Вот, поймали у северной окраины, — похвастался мушкетер. — Шеф на месте?
— Куда он денется, — ответил один из бандитов.
— Ну пошли, — распорядился мушкетер. Клейменый упер мне штырь в спину и проводил таким образом до двери в середине зала. Негр пару раз грохнул по двери кулаком.
— Ну, чего там? — донесся изнутри голос, показавшийся мне знакомым. Негр открыл дверь, и клейменый подтолкнул меня внутрь.
Комнату, некогда, видимо, бывшую служебным кабинетом, загромождал всякий хлам. Здесь были какие?то ящики, мешки, металлические и пластиковые предметы Проклятого Века — не имевшие, очевидно, никакого полезного предназначения и служившие атрибутами роскоши. На стенах висели вытершиеся ковры и клочья полуистлевшей, когда?то дорогой материи. Интерьер разнообразили несколько человеческих черепов с сохранившимися остатками волос и разного рода холодное оружие. Здесь же стояла изрядная бутыль, содержавшая, должно быть, самогон. На полу, в неправильном овале падавшего через дыру света, чернели угли костра. Хозяин всего этого великолепия и главарь банды возлежал на матрасе, набитом, как я потом узнал, человеческими волосами, закинув ногу на ногу и лениво перебирая струны чего?то среднего между гитарой и мандолиной. Лицо его — как, впрочем, и мое собственное — обросло бородою, поэтому в первый момент я не мог его узнать.
— Черт возьми, — воскликнул он, — неужели это Риллен?!
Я наконец понял, кто передо мной, хотя и с трудом мог в это поверить.
— Лоут!
46
Да, это действительно был он — мой современник и старый друг, бывший офицер госбезопасности Соединенных Республик Кройлес Ди, бывший член кружка хроноперебежчиков Лоут, последний из моих товарищей по бегству в будущее. Я давно считал его мертвым; он, очевидно, был обо мне того же мнения.
— Видок у тебя неважный, — заметил он. — И кровь на губах. Эти придурки тебя били?
— Нет, просто при переходе через пустыню мне пришлось попробовать себя в амплуа вампира.
— Я чувствую, нам есть о чем рассказать друг другу.
— Позже. Я чертовски устал и хочу есть и пить.
— Разумеется. Эй, парни! Этот человек — мой друг. Тащите жратву и прихватите нормальные шмотки.
— А вымыться у тебя тут можно? — поинтересовался я.
— Увы, — скривился Лоут. — Воды мало, приходится экономить.
«Шмотки» оказались нормальными разве что по местным меркам (правда, теперь они были подходящего размера), у воды был неприятный привкус, так же как и у жесткого мяса (как выяснилось позже, собачьего), а жидкость из бутыли мало напоминала вина из герцогских погребов; но после ужасного перехода через пустыню я не привередничал.
— Ну а теперь я, пожалуй, вздремну, — сказал я, насытившись.
— Пожалуйста. Можешь спать спокойно. Я здесь полный хозяин.
— Ну, это как сказать, — зевнул я, вытягиваясь на куче тряпья. — Я, между прочим, корринвальдский дворянин, которому король пожаловал в вечное владение земли как раз в этих местах. Так что все вы тут — мои вассалы, — с этими словами я заснул.
Я проспал несколько часов и, проснувшись, почувствовал себя гораздо лучше. Теперь мы с Лоутом могли, наконец, поведать друг другу свои приключения.
История Лоута тоже была весьма необычной для средневековья, где, вопреки представлениям цивилизованных романтиков, большинство людей ведет скучнейшее существование и нередко за всю жизнь ни разу не покидает собственного городишки, деревни или поместья.
Итак, после того как все наши товарищи погибли и остались только мы с Лоутом, он отправился на юг, чтобы выяснить, нельзя ли обосноваться в малонаселенных краях, подальше от внимания Священного Трибунала. Однако довольно скоро, пробираясь по лесу, он услышал звуки сражения и, осторожно подобравшись к месту боя, увидел разбойников, которых атаковали королевские солдаты. Лоут недолго колебался и, достав пистолет, открыл огонь по солдатам. Несколько было убито, остальные обратились в бегство. Разбойники тоже были изрядно напуганы, однако не стали бежать от внезапного союзника. Лоут объявил им, что хочет вступить в шайку. Помня мои слова о том, что разбойники непременно убьют его, чтобы завладеть чудесным оружием, мой приятель объяснил им, что пистолет станет слушаться только его, и в доказательство протянул оружие главарю, предварительно взведя предохранитель. Разбойник, повертев без толку пистолет в руках, вынужден был признать могущество Лоута. Надо заметить, Кройлес сильно рисковал: разбойники, как бы отрицательно не относились они ко всем официальным институтам, все же часто не лишены страха перед церковью и вполне могли если и не выдать Лоута Священному Трибуналу, то по крайней мере самолично прикончить «колдуна». Тот, впрочем, постарался уверить их, что раздобыл «сатанинское» оружие по случаю и не знает принципа его действия; однако знает, что пистолет прослужит не слишком долго (патронов?то оставалось немного). Лоута приняли в банду; он участвовал в нескольких ограблениях, истощивших его боезапас. Слух о дерзких нападениях на королевские конвои дошел до местного шерифа, отрядившего против разбойников, применявших дьявольское оружие, изрядные воинские силы, поддержанные гвардейцами Священного Трибунала. Лоут, опасаясь, что напуганные разбойники могут выдать его властям, бежал дальше на юг и добрался, наконец, до джунглей Диких Земель, где и был спящим захвачен в плен племенем куадиров. Оказывается, отнюдь не все дикари, обитающие в джунглях — людоеды; куадиры, к примеру, ими не были. Однако, когда Лоута, связанного лианами, приволокли в стойбище, он еще этого не знал. Его поставили перед вождем; вокруг столпились любопытные. Полагая, что пленник ничего не сможет сделать в окружении вооруженных воинов, его развязали. Тут Лоут взял реванш за свое бесславное пленение и продемонстрировал дикарям кое?какие приемы боевых искусств, которыми владел как офицер госбезопасности. Нельзя сказать, чтобы Кройлес отличался особым мастерством в этом деле; он был кабинетным работником. Однако на неискушенных куадиров и то, что он умел, произвело впечатление. Правда, бежать ему не удалось, в конце концов его все?таки скрутили; однако вождь велел обращаться с пленником с максимальным почтением, надеясь сделать могучего чужеземца союзником племени. Со своей стороны, Лоут выразил полную готовность, когда понял, чего от него хотят. Взаимопонимание установилось не сразу: язык куадиров достаточно сильно отличался от языка Соединенных Республик, хотя, несомненно, и имел его своим предком. Но когда контакт был налажен, Лоут сделал в племени успешную карьеру. Вскоре он уже не был пленником и обучал куадиров рукопашному бою, а те, в свою очередь, учили его премудростям охоты и жизни в джунглях. Со временем Лоут занял у куадиров видное положение, стал первым помощником вождя и женился на его дочери. Старый вождь даже прочил его в свои преемники, чему, однако, противилась пара конкурентов, заставивших Лоута серьезно опасаться за свою жизнь. Развитию этой первобытно?политической интриги помешало внезапное вторжение с востока племен ундуадо, более диких, агрессивных и многочисленных, нежели куадиры; они?то как раз были настоящими людоедами. Увы! Уроки Лоута не спасли его новых соплеменников; куадиры были оттеснены к югу и в конце концов совершенно разбиты. Лоут не знал, скольким из них удалось спастись и что стало с его женой; сам он спасся бегством и в конце концов вышел к южной границе джунглей. Зная, что на западе лежит страна мутантов, он продолжал путь на юг и после перехода через бесплодные земли добрался до Страны отверженных.
Зная, что на западе лежит страна мутантов, он продолжал путь на юг и после перехода через бесплодные земли добрался до Страны отверженных. (Кстати, как оказалось, я все?таки изрядно поплутал по пустыне, пока не вышел к городу; прямая дорога короче и легче.) В городе Лоут был перехвачен отрядом местных жителей, которые поначалу отнеслись к нему весьма настороженно, подозревая в нем вражеского лазутчика, однако в конце концов поверили, что он только что пришел с севера (население этих мест пополняется почти исключительно таким образом; женщины и тем более дети здесь чрезвычайная редкость). Итак, Лоуту было позволено вступить в банду. В то время в городе было две шайки, между которыми давно шла кровопролитная война (не имевшая, кстати, никакого практического смысла); шайка, к которой присоединился мой приятель, одерживала верх, но никак не могла добить врага: в развалинах всегда есть где спрятаться и откуда нанести внезапный удар. Лоуту совсем не хотелось стать жертвой этой войны, да и вообще требовалось упрочить свое положение. В конце концов он решился и, в соответствии с обычаем, вызвал главаря банды на поединок. Главарь в таких случаях не обязан принимать вызов; однако те же обычаи предусматривают процедуру низложения утратившего популярность лидера решением общей сходки, поэтому заботящийся о своем авторитете вожак редко уклоняется от таких дуэлей, хотя поражение в них означает смерть. Итак, он принял вызов и проиграл; Лоута снова выручило его боевое искусство, как видно, совершенно утраченное людьми нынешней эпохи. После этого Кройлес вступил в переговоры с враждебной шайкой, объяснив, что от войны нет никакой пользы, и предложил объединение. Вражеский главарь заявил, что он не против, если командовать объединенной бандой будет он — требование более чем наглое, учитывая соотношение сил противников. Лоут, однако, не стал возмущаться, а предложил опять?таки решить вопрос о лидерстве поединком, в котором и одержал победу. Таким образом был положен конец войне, а мой друг сделался полным хозяином разрушенного города.
Таких городов в этом районе несколько, и все они схожи между собой. Несмотря на подступившую вплотную пустыню (поглотившую уже несколько древних городов), места эти не совсем безжизненны: в уцелевших подземных коммуникациях еще можно добыть какую?то воду, которую вытягивают к поверхности длинные корни непритязательной флоры полупустынь. Где флора, там и фауна — не слишком разнообразная, но попадаются даже и крупные хищники, так что охота в окрестностях города — занятие не слишком безопасное. Впрочем, основную пищу обитающих здесь людей составляют одичавшие потомки собак и кошек, которые, в свою очередь, питаются друг другом и всеядными крысами. В общем, ограниченное количество людей может жить здесь неограниченно долго; и число местных жителей, насколько известно Лоуту, уже очень долго не превышало критический уровень. Что же до них самих, то сюда попадают главным образом люди, совершенно отвергнутые обществом или считающие себя таковыми, те, кто больше нигде не может найти себе места. Это люди, преследуемые светским или религиозным законом, жертвы финансовых и личных драм, часто негодяи и еще чаще неудачники, иногда авантюристы, искатели приключений и богатств в неизведанных землях. Последние, впрочем, задерживаются в Стране отверженных ненадолго: убедившись, что действительность разительно отличается от туманных легенд о чудесной и свободной стране в Диких Землях, они предпочитают возвращаться в более цивилизованные области — неизвестно, впрочем, скольким из них удается вновь преодолеть трудный и опасный путь. Впрочем, страна эта действительно свободна: здесь нет предрассудков религиозных или расовых. Сюда приходят не только жители северных королевств, но и мутанты; в шайке Лоута их тоже было несколько. Есть здесь даже выходцы с юга: оказывается, за степями кочевников, на южном побережье континента, имеются несколько небольших княжеств и городов?государств с рабовладельческим укладом, которые во многом схожи с феодальными королевствами севера.
Язык там, впрочем, совершенно другой, ибо эти территории никогда не входили в состав Соединенных Республик, и населены те места преимущественно мулатами. Именно встреча выходцев с севера и юга окончательно убеждает тех и других в бесплодности дальнейших попыток отыскать «счастливую землю». Мертвые развалины Страны отверженных
— последнее прибежище для тех, кто не смог или не захотел мириться с порядками нынешнего общества. Жизнь здесь представляет собой тоскливую борьбу за существование; основные развлечения — пьянство и драки (не всегда поножовщина, нередко они носят характер «рыцарских турниров»). У людей с более широким кругозором есть еще одно небезопасное занятие — обследование развалин, грозящих в любую минуту рухнуть и похоронить под собой «археолога».