— Наверное, приятно иметь такую гладкую шерстку? — спросила ее Мюмла.
— Очень, — ответила довольная фрекен Снорк. — Миса, а у тебя шерстка такая же гладкая?
Миса не ответила.
— У Мисы, наверное, такая же гладкая шерстка, — сказала Мюмла, закручивая волосы в узел.
— А может, ей пойдут мелкие кудряшки? — предположила фрекен Снорк.
Вдруг Миса топнула ногой.
— Старые трещотки! Надоели со своими челками и кудряшками! — закричала она со слезами на глазах.
— Старые трещотки! Надоели со своими челками и кудряшками! — закричала она со слезами на глазах. — Воображаете, будто все на свете знаете! А еще эта фрекен Снорк, у которой платья и то нет! Я бы никогда, никогда в жизни не стала ходить без платья. Я бы лучше умерла, чем стала ходить без платья! — И, разрыдавшись, бросилась бегом через гостиную в коридор.
Всхлипывая, она ощупью пробиралась в темноте, пока не застыла на месте от страха: она вспомнила о том, кто так странно смеялся в доме. Маленькая Миса перестала плакать и испуганно попятилась. Она шарила и шарила в поисках двери в зал. Но чем дольше она искала, тем ей становилось страшнее. Наконец она отыскала дверь и распахнула ее.
Но вбежала Миса вовсе не в зал, а в другую, незнакомую комнату. То было слабо освещенное помещение с множеством выставленных в ряд отрубленных голов на ужасно длинных, худых шеях. Все эти головы, поросшие необыкновенно густыми волосами, были повернуты к стене.
«Подумать только, если бы они глазели на меня…» — ужаснулась Миса.
Она была так напугана, что боялась шевельнуться и лишь завороженно смотрела на золотистые кудри, черные локоны и рыжие завитушки…
Между тем фрекен Снорк мучилась раскаянием в гостиной.
— Да не думай ты о ней, — посоветовала ей Мюмла. — Миса слишком обидчива.
— Но она ведь права, — пробормотала фрекен Снорк, взглянув на свой живот. — Я должна носить платье.
— Этого еще не хватало, — сказала Мюмла. — Вот насмешила!
— А сама?то ты в платье! — возразила фрекен Снорк.
— Так это же я, — весело сказала Мюмла. — Послушай?ка, Хомса, как, по?твоему, нужно фрекен Снорк платье?
— Конечно, если ей холодно, — ответил Хомса.
— Нет, нет, вообще, — сказала фрекен Снорк.
— Или если пойдет дождь, — посоветовал Хомса, — но тогда разумнее обзавестись плащом.
Фрекен Снорк покачала головой. Постояв минутку в раздумье, она сказала:
— Пойду помирюсь с Мисой.
Она взяла карманный фонарик и вышла в коридор. Там никого не было.
— Миса! — тихонько позвала фрекен Снорк. — Знаешь, мне нравится твой прямой пробор…
Но Миса не отвечала. Фрекен Снорк увидела узкую полоску света, пробивавшуюся сквозь полуоткрытую дверь, и на цыпочках вошла туда. Там сидела Миса, и волосы у нее на голове были совсем другие.
Длинные золотистые локоны обрамляли ее озабоченное лицо. Маленькая Миса посмотрела в зеркало и вздохнула, затем взяла другие, не менее прекрасные волосы и натянула их на самые глаза, закрыв челкой лоб. Но и эти рыжие пышные волосы не украсили ее. Наконец дрожащими лапками она взялась за локоны, которые приберегла напоследок, так как они нравились ей больше всех остальных. Иссиня?черные, как вороново крыло, они были украшены золотыми блестками, сверкавшими, словно слезинки. Затаив дыхание, Миса примерила новый парик. С минуту она внимательно рассматривала себя в зеркале. Затем так же медленно сняла волосы и уставилась в пол.
Фрекен Снорк бесшумно выскользнула назад в коридор. Она поняла, что Мисе лучше побыть одной.
Но обратно в зал фрекен Снорк не пошла. Она пошла дальше по коридору, потому что почувствовала манящий и сладковатый запах, запах пудры. Кружок света от карманного фонарика бегал вверх?вниз по стенам и остановился наконец на магическом слове «Гардеробная».
— Платья! — прошептала фрекен Снорк. — Там платья!
Она нажала ручку двери и вошла.
— О! Какое чудо! — пролепетала она. — О, как прекрасно!
Платья, платья, куда ни кинешь взгляд, всюду платья. Они висели бесконечными рядами, сотнями, одно за другим: тяжелая сверкающая парча, легкие облачка тюля и лебяжьего пуха, набивной шелк разных цветов и черный, как ночь, бархат.
Повсюду мерцали разноцветные блестки, перемигиваясь короткими вспышками, словно огни маяка.
Ошеломленная фрекен Снорк подошла ближе. Она ласкала платья, заключала их в объятия, зарывалась в них мордочкой, прижимала к груди. Платья шуршали, они пахли пылью и духами, окутывали ее мягкими складками. Внезапно фрекен Снорк выпустила платья из лапок и немного постояла на голове.
— Это чтобы успокоиться, — прошептала она про себя. — Мне надо успокоиться, иначе я умру от счастья. Платьев так много…
Перед обедом Миса грустила в углу зала.
— Привет! — сказала фрекен Снорк и уселась рядом. Миса искоса посмотрела на нее, но ничего не ответила.
— Я ходила по дому и искала себе платье, — рассказывала фрекен Снорк. — Нашла несколько сотен платьев и ужасно обрадовалась.
Миса издала звук, который мог означать что угодно.
— Может, и тысячу, — продолжала фрекен Снорк. — Я все смотрела и примеряла, и мне становилось все грустнее и грустнее.
— Неужели! — воскликнула Миса.
— Ну разве все это не удивительно! — сказала фрекен Снорк. — Понимаешь, их было слишком много. Мне никогда не успеть перемерить их и не решить, какое из них самое красивое. Я чуть не испугалась. Если бы там висело всего два платья, я бы выбрала самое лучшее.