Я кивнула и встала из-за стола. Вот прямо сейчас и поговорю. Кара и Найт проводили меня настороженными взглядами.
— Меня терзают смутные сомненья, — сообщил Найт вороне.
— Иван Васильевич меняет профессию, — продолжила Кара.
Я зашла в комнату Блэка неожиданно. Он как раз надевал куртку и удивленно на меня уставился.
— Нам надо поговорить, — сказала я и без приглашения села на стол. Он молча ждал, стоя передо мной, весь такой красивый и загадочный.
— Ты… я… ну… гм…
Он молча ждал, не реагируя на столь глубокомысленные высказывания.
— Короче, — пробормотала я, — я ведь не сказала «нет»!
Что творит с парнями всего одна фраза… в его глазах тут же зажглась радость, на губах появилась улыбка. Мне резко захотелось срочно сбежать, но он как раз стоял между мной и дверью. Обидно.
— Вот, так что…
Так что… — Он склонил голову набок и с интересом за мной наблюдал. Лицо мое пылало, хотелось провалиться сквозь палубу. Это нервное.
— Так что прекрати вести себя так, будто ты на похоронах, а труп все еще ходит!
Как-то неожиданно я оказалась в его объятиях, да еще и у него на коленях. Стол мужественно выдерживал двойной вес, борясь за жизнь до конца.
— Пусти.
Он потерся носом о мое ухо. Сердце предательски заметалось в груди, даже и не думая биться ровно.
— Ты — все для меня, — шепнул он и зарылся лицом в мои волосы, крепко прижимая к груди.
Хотелось выть и чего-то еще. В дверь заглядывали рожи сразу всех членов экипажа и одной неугомонной вороны.
Р-р-р!..
А они еще и улыбаются! В руке сам собой сформировался зеленый свет. Кэп побледнел первым, ворона куда-то рванула. Я опустила руку на стену позади меня.
— КАЙФ! — простонал корабль. А Блэк все-таки меня поцеловал.
Гордая, связанная и с синяком под глазом, я шла среди побитых членов экипажа и старалась бодриться. Ворона орала, что меня надо убить, зарезать и дезинтегрировать как особо опасный преступный элемент. На птичке было гипса больше, чем перьев, клюв треснул, а хвост снова отвалился. Кара рвалась мне срочно отомстить, но летать не могла, а потому просто возлежала на руках капитана и нервно дергала правым глазом. Все слушали ее сочувственно, изредка кивали. Я только выше задирала нос, отчаянно сожалея о содеянном. Единственный, кому было хорошо, — это корабль. Он признался мне в любви, объявил своим вечным другом и… попросил добавки. Команда при этих словах пообещала оторвать мне руки, если еще раз…
Эх, жизнь моя — жестянка!
Блэк шел рядом со мной и все время чему-то улыбался, глядя на меня так, что я чувствовала себя тортом со взбитыми сливками. Довольно необычное ощущение, надо сказать. Во время кайфа корабля он умудрился двигаться так, что ни на мне, ни на нем почти не осталось ушибов, не говоря уже о переломах, чего нельзя было сказать об остальных. Люц, кстати, как раз в тот момент заказал себе суп, так что прибежал разбираться со мной весь заляпанный макаронами, капустой и местами картофелем.
Вид у него был решительный, в руке он сжимал вилку с погнутыми зубчиками. Причем погнутыми сразу во все стороны. Я впечатлилась и долго извинялась, прячась за спиной Блэка от покалеченного экипажа. А Буря все просил добавки.
— Так, во-первых, спустимся на планету. Все помнят свои роли? Повторите при мне. — Кэп был серьезен и категоричен. Все тут же подтянулись и стали отвечать по очереди.
— Я — торговец рабами из семьи джакара. Привез редкую рабыню-мутантку и хочу сбыть ее за крупную сумму на невольничьем рынке. — Это кэп. Догадайтесь, кто будет рабыней?
— Я — брат торговца и менеджер операции. — Это Люц.
— Я — охрана рабыни и работорговца. — Блэк.
Все сурово посмотрели на меня. Я подвигала связанными за спиной руками (конец веревки как раз находился у Блэка), скромно всем улыбнулась и тихо пискнула:
— Рабыня.
Кэп кивнул, ворона захихикала, но тут же подавилась и закашлялась, выпучивая глаза и хватаясь за помятую грудную клетку. Бедная птичка.
На Заит мы спустились в одной кабинке (мне не доверяли, боялись — опять не на тот рычаг нажму). И по выходе на планету на меня тут же напялили паранджу. Жуткая вещь, хочу я вам сказать. Темная шерстяная хламида, закрывающая буквально все, кроме небольшой полупрозрачной сеточки на месте глаз. Хотелось почесаться и застрелиться одновременно. Но ни то, ни другое сделать было решительно невозможно. На мои поскуливания команда отвечала благодушными улыбками, заставляя заподозрить их в извращенном садизме. Кошмар! И как тут только выживает женский пол? Может, устроить революцию? Кэп при этих словах как-то враз побледнел и обещал что-нибудь придумать с паранджой. Я немного успокоилась и даже начала вертеть головой по сторонам.
А жизнь вокруг бурлила. Вообще, вся планета была застроена небольшими глиняными халупами, теснившимися так плотно друг к другу, что казалось нереальным протиснуться между некоторым из них. Впрочем, были и широкие улицы, вдоль которых пестрели разнообразными красками палатки торговцев, выкладывающих товар со всех концов галактики. Мне не к месту вспомнилось, что притяжение на этой планете способно раздавить любое живое существо, а потому жизнь здесь так и не зародилась. Но небольшие капсулы антиков, вшиваемые в мозг при рождении, давали людям и не совсем людям спокойно чувствовать себя при любом притяжении. Питались антики от любого источника света, даже от луны, являясь при этом полуразумными существами, впрочем никогда не вмешивающимися в мысли и чувства хозяина. Не замечая их, все довольно быстро забывали об этой небольшой, но такой полезной игрушке. Единственное, чего антики не могли выносить, — это открытого космоса, а потому на корабле старались поддерживать постоянное притяжение. Антики же на нем словно впадали в спячку и реагировать на изменение единиц q отказывались напрочь. Обидно, но факт. Кстати, были и другие антигравы — больше и чуть другого типа, благодаря которым строения на планете не падали и не складывались внутрь. Антигравы эти закладывались под основание домов и покрывали довольно большую площадь, а еще… гм, нет, об этом думать скучно. Так, что тут у нас? Бусики!