Я почувствовала, как неведомая сила словно тянет меня назад, и услышала, как люди, стоявшие позади, в тени, шепчут: «Она уходит. Она уходит». Не могу вспомнить, то ли они внезапно исчезли, то ли перешли барьер. Кажется, они перешли барьер. И я почувствовала, что они все пришли сюда лишь затем, чтобы и мне помочь перейти барьер. Но поскольку необходимость в этом отпала, то они просто взяли и исчезли. И тогда я повернула обратно, словно собралась уходить. И в этот момент один из оставшихся сказал мне: «Прежде чем ты уйдешь, мы хотим кое-что показать тебе, чтобы ты это знала».
Неожиданно я оказалась в совершенно другом месте. Это был уже не каньон, а нечто напоминавшее небольшой дворик, где на стульях, расставленных по кругу, сидели какие-то люди. Я не знаю, сколько их было, но думаю, человек восемь или десять. Там были мужчины и женщины. Мне кажется, это был некий совет или консилиум, собравшийся специально ради меня. Я уже знала, что при каждом человеке есть своего рода совет, который печется о его душе. Эти люди чем-то напоминали совет преподавателей из воскресной протестантской школы, собравшихся летом после полудня на лужайке позади церкви для обсуждения школьных дел. Я не видела их лиц, но один из них, видимо, выполнял функцию наставника. Я помню его обнаженные руки, торчавшие из закатанных до локтей рукавов белой рубашки, – так обычно ходят в классе преподаватели слова Божьего жарким летним полуднем. Он подвел меня к чернокожей девочке, сидевшей под деревом, и вроде как ущипнул ее за кожу (девочка в ответ тоже ущипнула себя, зажав часть кожи на руке между большим и указательным пальцами) и сказал: «Кожа – это сущий пустяк. Совершенно неважно, какая у тебя кожа. Сущий пустяк. Всего лишь прикрытие, оболочка. Настолько неважная, что просто смех берет». Оба они вроде как рассмеялись. Я подумала: «Зачем он мне говорит все это? Я это и без него знаю».
И вот уже другая сцена… Мы стоим на дороге, пересекающей живописный луг, и рядом со мною этот мой наставник, а по дороге мимо нас идут два молодых человека, с виду похожие на индийцев. Было такое ощущение, словно они специально прошли перед нами, чтобы просто показать себя. И вот, пока я гак стояла, совершенно неожиданно рядом со мной оказалась… я сама. Я увидела очень большую, красивую, лучистую, сияющую внутренним светом матовую сферу, которая, как я это точно знала, была мною. Я обошла ее и затем вошла внутрь, вошла в саму себя, в эту сферу, излучающую свет. (Мег движениями рук показала, как вошла в верхнюю часть этой сферы и проследовала через нее по диагонали к выходу в нижней части.) Я знала, что, как только пройду ее, получу ответы на все вопросы, то есть познаю себя. И я познала. Но когда я вошла в эту сферу, я на минуту остановилась. Было такое ощущение, словно я окунулась во что-то молочно-белое и очень приятное. И я подумала: «Ну вот, теперь я доберусь до центра в любую секунду». И вскоре добралась до центра и оказалась на другой стороне, пройдя сферу сверху вниз, словно по диагонали. Когда я добралась до центра, я знала, что это центр, но его особенность была в том, что он был в точности таким же, как периферия. Другими словами, центр был таким же покатым, как и боковые своды. Но я знала, что вот это центр, а это – боковые своды, и, достигнув выхода на другой стороне, снова дошла до центра, а оттуда опять двинулась к выходу. Сомнений быть не могло: центр был в точности таким же, как и периферия. Та же самая конструкция. И когда я вышла из этой сферы, я познала себя. Меня охватили стыд и смущение. Я чувствовала себя так, словно при посторонних разделась догола, а все оттого, что познала себя, познала свои хорошие и плохие стороны. Но странное дело: во мне не было и капли осуждения. Я просто сказала себе: «Вот над этим и над этим тебе нужно поработать». И они, те, кто сопровождал меня, тоже меня познали, познали в совершенстве. Они улыбались и одобрительно кивали мне головами. И самое прекрасное было то, что в их глазах и лицах не было даже намека на осуждение или порицание. Ни единого. Ни тени осуждения.
И тут меня словно окутал туман. Не помню, что было дальше. Я посмотрела вверх, и небо вдруг потемнело, и на нем загорелись звезды. Некоторые из них были просто огромные, другие поменьше, третьи крошечные, да и сияли они с разной силой, но при этом ни одна из звезд не затмевала другую. Даже если крошечная звездочка помещалась рядом с огромной и неимоверно яркой звездой, обе были видны равно ясно и отчетливо. И тут я поняла, что звезды – это души. «Где же моя?» – спросила я. И кто-то ответил: «Вот она». Я обернулась и увидела ее – мою звезду. Она только что взошла над горизонтом. И неожиданно я оказалась там, где сияла моя звезда, и почувствовала, будто вся с ног до головы оплетена какими-то волокнами. И в этот миг я поняла, что все мы неразрывно связаны между собой и что бы с нами ни случилось, мы никогда не умрем и не погибнем. Даже если что-то чужеродное вторгнется в эту ткань и порвет волокна, структура все равно уцелеет. Меня никто не разрушит, поняла я, ни меня, ни кого-либо из людей. Какой я была, такой и буду.