Сапоги, дробящие камушки, послышались слева от него в зале, и киммериец резко извернулся с мечом, который как будто сам просился ему в руки. Вендийский солдат с выпученными от боли глазами схватился за нож в его горле и медленно осел на каменный пол. Канг-Хоу поспешил к мертвецу и вытащил свой метательный нож из его горла.
— Кхитайские купцы, похоже, крепкие орешки, — сказал скептически Ордо. — Возможно, мы должны включить его в долю, когда будем делить эту корону.
— Сначала то, что надо сделать в этот момент, — хмыкнул Конан. — Помнишь?
— Я не говорю, что надо забыть о женщинах, — проворчал одноглазый, — но почему бы нам заодно не прихватить с собой и корону?
Конан не обратил внимания на его слова. Он куда больше интересовался тем, откуда пришел этот солдат. Только одно отверстие (и оно находилось близко от трупа) вело к ступеням, ведущим вниз, в подвальные помещения храма. У самого основания этих ступеней он видел маленький огонек, похожий на факел.
— Спрячьте вендийца, — приказал он. — Если кто-то начнет искать его, они сразу поймут, что рана на его груди нанесена отнюдь не обезьяной.
Нетерпеливо поигрывая мечом, он ждал, пока Хасан и Энам унесут труп в темный коридор и вернутся назад. Не говоря ни слова, он стал спускаться в подземелье по широким ступеням.
Глава 23
Вгромадном помещении с высокими потолками глубоко под храмом, когда-то посвященном Ориссе, Найпал снова задержался в своих приготовлениях, чтобы взглянуть с напряженным ожиданием и нетерпением на проход, на дверь, ведущую к его власти. Многие двери вели в это помещение, и тысячи переходов и тоннелей пересекались по несколько раз в лабиринте под храмом. Эта огромная мраморная арка, на каждом камне которой были начертаны символы колдовства и заклинаний, была загорожена гигантской массой того, что казалось на первый взгляд гладким камнем. Это действительно было похоже на камень, но меч отскакивал от стены, как от стали, и оставлял даже меньше царапин на ней, чем на металле. А весь проход к гробнице, который был не менее ста шагов в длину, был закрыт адамантиновой массой, как говорила старинная карта, начертанная Масроком. Колдун покачнулся от усталости, но сладкий запах успеха, который был так близко, заставил его идти вперед, подавляя даже страшную головную боль. Он расположил пять корасани на их золотых треножниках на краях аккуратно вычисленного актагона, который он начертил на мраморных плитках пола углем, приготовленным из сожженных костей девственниц. Установив самый большой из гладких черных камней на треножнике, он широко развел руки в черных рукавах и начал нараспев читать первое заклинание:
— Кама-ин да-эль! Да-ин-вар хой-лар! Кора мар!
Все громче и громче звучало его заклинание, отражаясь эхом от стен, звеня колоколами в ушах, раскалывая болью череп. Карим Сингх и Кандар зажали свои уши ладонями и застонали. Две женщины, полностью обнаженные (если не считать их вуалей), сидели у стены, связанные по рукам и ногам, и выли от боли. Только Найпал держался и не издал ни одного стона, наслаждаясь реверберацией, которая коснулась даже его костей.
Только Найпал держался и не издал ни одного стона, наслаждаясь реверберацией, которая коснулась даже его костей. Это была музыка силы. Его Силы. Огненные полосы метнулись с самого большого корасани к остальным камням, а затем с маленьких камней — к своим пылающим собратьям, образовав октаграмму ослепительно сияющего огня. Воздух между горящими струями пламени дрожал и перекатывал волнами, как будто пламя было растянуто до толщины газовой материи, и все оно гудело и трещало от ярости.
— Ну вот — сказал Найпал. — Теперь охраняющие гробницу демоны, Сивани, отгорожены от этого мира, пока они не будут вызваны по имени.
— Все это замечательно, — пробормотал Кандар. Но в действительности зрелище колдовской силы Найпала весьма умерило его дерзость и заносчивость. — Но каким же образом мы попадем в гробницу? Мои солдаты не смогут пробить тоннель через эту стену. Сможет ли пламя твоих камней расплавить то, что чуть не сломало лезвие моей сабли?
Найпал уставился на человека, который должен был возглавить армию, которая была похоронена в гробнице в ста шагах от них (или, по крайней мере, человек, о котором мир будет думать, что он ее возглавляет), и наблюдал с удовлетворением, что его самоуверенность съежилась еще больше. Колдуну не нравились те, кто не мог сосредоточить свои мысли на главном. Настойчивость Кандара в том, что женщины должны были наблюдать момент триумфа — его триумфа! — раздражала Найпала. В эту минуту Кандар был нужен ему, но (Найпал уже решил про себя это) в будущем ему придется заменить Кандара кем-то другим. А Кандар… Ну что ж, он сделал свое дело, и его гибель будет тихой и незаметной. Этот надменный петух уже давно раздражал колдуна. По крайней мере, Карим Сингх, стоявший в эту минуту с пепельным от страха лицом, покрытым бисеринками пота, был более послушен и внимателен. Вместо того чтобы ответить на его вопрос, Найпал спросил его острым как бритва тоном:
— Ты уверен, что мои приготовления выполнены тобой, как я приказал? Телеги, наполненные беспризорными детьми, должны уже прибыть сюда в эту минуту.