— Для этого уже все давно кончено, — прозвучал громко голос Пританиса, который стоял рядом с ящиками с кинжалом в руках. На трех из них уже были сорваны пломбы-печати.
— В них находятся те же самые листья. — Гурран снова покрыл лицо мертвеца широким плащом. — Мне было любопытно узнать, какой тип людей использует отравленное лезвие. Но я полагаю, что новые травы и растения более интересны, чем мертвецы. Так в остальных сундучках — тоже листья, говоришь?
Конан сделал еще один шаг и еще один. Слабость все еще пробегала волнами по его телу, но он чувствовал себя немного сильнее, и одно это уже было хорошим знаком. Ордо стоял рядом, глядя на него, как озабоченный медведь.
— С тобой все в порядке, киммериец?
— Да, пожалуй, — сказал ему Конан и вдруг засмеялся. — Несколько минут назад я бы даже согласился прожить столько, сколько мне нужно было бы, чтобы узнать, из-за чего все это случилось. Теперь же я начинаю думать, что в конце концов проживу несколько дольше.
— Это тело слишком хрупкое, — сказал вдруг Гурран. — Слишком старое!
Он наклонился и, встав на колени, вгляделся в один из сундучков. Все двадцать сундуков были раскрыты, и содержимое некоторых из них было вынуто. В них было еще больше сухих листьев, точно таких же, как и в первом сундучке, а также красного цвета кристаллы, судя по порошку над ними, но они почти разрушились под тяжестью своего собственного веса; и плотно стянутые ремешком кожаные мешки, некоторые из которых Пританис распорол кинжалом, и содержимое их, очень похожее на соль, но только кроваво-красного цвета, высыпалось на пол. В двух ящиках находились бутыли и пробирки с зеленым раствором; стеклянные сосуды с неизвестной жидкостью были хорошо упакованы в полотняные мешочки, проложенные гусиным пухом.
В двух ящиках находились бутыли и пробирки с зеленым раствором; стеклянные сосуды с неизвестной жидкостью были хорошо упакованы в полотняные мешочки, проложенные гусиным пухом.
— Что тебя беспокоит? — спросил Конан. — Я могу ходить, как ты и обещал мне, и я прослежу за тем, чтобы ты получил золото, которое обещал тебе Ордо.
Одноглазый контрабандист выдавил приглушенный звук огорчения и протеста.
— Золото! — презрительно фыркнул Гурран.
— Если не золото, то что же тогда? — спросил его Конан. — Если эти растворы, листья и порошки в ящиках тебе нужны, бери их, кроме маленькой порции для меня. Мне кажется, что нам теперь уже не нужно доставлять их к реке Зарпаш, но я все же хочу узнать, почему человек пытался убить меня, чтобы эту траву никто не увидел. Маленькая порция листьев и всего остального поможет мне узнать это.
— Да, — медленно сказал гербариус, — ты хотел бы это узнать, не так ли? — Он поколебался, прежде чем продолжать. — Я не знаю, как даже сказать тебе об этом. Если бы мое снадобье было нужным лекарством… в том, что я хочу тебе сказать, вообще не было бы нужды. Я надеялся найти что-нибудь в этих сундуках или, что более вероятно, на теле вендийца. Человек, который носит при себе отравленное оружие, скорее всего имеет и противоядие, на случай, если случайно ранит себя.
— Но зачем нам нужно противоядие? — требовательно спросил Ордо. — Ведь ты уже остановил действие яда.
Гурран снова выдержал паузу, посмотрев в свою очередь очень внимательно на Ордо и Конана.
— То снадобье, которое я тебе дал, чужеземец, только приглушило действие яда на некоторое время.
— Но я чувствую себя совсем неплохо, только вот голова немного болит, — сказал Конан. — Через час я положу на лопатки любого человека в Султанапуре.
— И ты будешь чувствовать себя так же хорошо в течение одного-двух дней, а потом яд снова начнет действовать. Настоящее исцеление требует трав, которые можно найти только в Вендии.
— Вендия? — воскликнул Ордо. — Черный Эрлик!
Конан сделал движение рукой, чтобы Гурран продолжал, и старик продолжил свою речь:
— Тебе надо отправиться в Вендию, северянин, а я должен идти с тобой и давать тебе ежедневную порцию лекарства, чтобы ты остался в живых. Это путешествие не слишком улыбается мне, так как старое тело не предназначено для таких походов. Но ты, однако, сможешь найти ответы, которые так жаждешь получить, в Вендии.
— Может быть, я и получу ответы на свои вопросы, — сказал Конан. — Это не первый раз, когда моя жизнь будет измеряться днями.
— Но… Вендия, — запротестовал Ордо. — Конан, они не любят людей с этой стороны Вилайета. Если ты, с твоими дьявольски-голубыми глазами, кажешься странным здесь, то как ты думаешь, с какими рожами они будут глазеть на тебя там? Мы потеряем свои головы, проклятье Эрлика, и нам повезет, если перед этим нас не исхлещут до крови плетьми. Гурран, ты уверен, что этих трав нельзя найти в Туране?
— Если он не отправится в Вендию, — сказал Гурран. — Он умрет.
— Все в порядке, мой друг, — сказал Конан одноглазому человеку. — Я найду там противоядие и ответы на все вопросы, мучающие меня. Почему эти ящики стоили того, чтобы за них убить человека? Патил был вендийцем, и я не могу предположить, чтобы они предназначались куда-то еще.
Кроме того, я знаю, что все равно должен покинуть Султанапур на некоторое время, если только не собираюсь прятаться в городе, до тех пор, пока городская стража не найдет убийцу Турега Амала.
— Сундуки, — внезапно сказал Хасан. — Их все еще можно доставить к устью Зарпаша. Кем бы ни был тот, кто должен встретить Патила, этот человек не знает, что Патил мертв. Он будет ожидать его там, и у него, я думаю, есть ответы на наши вопросы. У него даже может оказаться противоядие.