— Во имя Митры, что ты делаешь?.. — зарычал недоуменно Ордо.
— Пой, — сказал Конан, останавливаясь. — Люди с дурными намерениями не станут заявлять о себе за пол-лиги от каравана. Ты ведь не хочешь, чтобы часовой пустил тебе в лоб стрелу только потому, что ты внезапно появился перед ним из ночи, верно? Пой.
Конан снова начал петь, и через несколько секунд все остальные тоже нестройным хором присоединились к голосу киммерийца, за исключением Гуррана, который с явным неодобрением фыркнул при сальных словечках кабацкой песни. Непристойная песня звенела в темноте ночи, когда вдруг около двадцати всадников, звеня кольчугами, выскочили из темноты и окружили отряд Конана, нацелив луки и копья. На большинстве солдат были туранские одежды, хотя и очень пестрые. Конан заметил коринфийскую нагрудную бляху и шлемы из других стран. Он прервал пение и скрестил руки на луке седла. Остальные члены отряда также замерли на полуслове.
— Интересная песня, — зарычал один из копейщиков, — но кто вы, во имя Девяти Адов Зандру, и почему поете здесь?
Это был высокий человек, черты его лица были скрыты за высоким заморийским шлемом с носовой накладкой. Но, по крайней мере, его голос не был тем жестким, грубым голосом, который уже однажды слышал Конан.
— Путешественники, — ответил Конан, — идущие в Вендию. Если вы также идете в этом направлении, возможно, вам понадобятся несколько лишних мечей.
Высокий копейщик засмеялся:
— У нас есть больше мечей, чем нужно, незнакомец. Несколько дней назад сам Карим Сингх, вазам Вендии, присоединился к этому каравану с пятьюстами всадников вендийской кавалерии, посланной эскортировать его на побережье Вилайета.
— Довольно много солдат, — сказал Конан, — когда вы находитесь так близко от Турана. Я думал, что они остались за Секундерамом.
— Я скажу об этом Илдизу, когда встречусь с ним в следующий раз, — сухо ответил копейщик.
Несколько солдат засмеялись, однако оружие не опустили.
— У вас есть другие вновь прибывшие в караване?
— спросил Конан.
— Странный вопрос. Ты ищешь кого-нибудь?
Конан покачал головой, будто не заметив звона кольчуг на внезапно напрягшихся воинах. На длинных и часто очень опасных дорогах между городами, где действовало только одно право — право сильного, караваны всегда защищали себя от чужаков, независимо от того, что бы они ни говорили и каких богов ни поминали.
— Я хочу добраться до Вендии, — пояснил Конан.
— Но если в караване есть и другие, прибывшие недавно, возможно, им нужны охранники. Может быть, некоторые из ваших купцов чувствуют себя не совсем уютно из-за присутствия пятисот вооруженных вендийцев. У солдат всегда были свои собственные идеи о том, какие нужно собирать налоги.
Копейщик выдохнул воздух, что говорило о том, что эта идея не была новой для него.
Копейщик выдохнул воздух, что говорило о том, что эта идея не была новой для него. Караваны платили один налог таможенникам и еще один — солдатам, которые, казалось бы, должны охранять их.
— Восемь мечей, — пробормотал он, покачав головой. — Сорок человек и три группы купцов в этом караване, незнакомец, включая семерых, которые присоединились к нам с того момента, как мы обогнули южную оконечность Вилайета. И всегда есть такие, не примите это за оскорбление, которые хотят предпринять путешествие в одиночку, пока не увидят голые дюны у Зарпаша перед собой и не поймут, что впереди лежат Гимелеи, до которых надо еще дойти. И тогда они рвутся присоединиться к первому же появившемуся каравану, если конечно повезет и караван действительно появится. Я передам кому надо о вашем присутствии, но вы должны понять, что я не могу позволить вам приблизиться к каравану ночью. Как мне называть тебя, незнакомец?
— Скажи им, что меня зовут Патил, — ответил Конан.
Ордо тихо застонал, стиснув зубы.
— Меня зовут Торио, — сказал копейщик, — капитан и командир охранников каравана. Запомни, Патил: держи своих людей подальше от каравана до первых лучей солнца. — Резко подняв свое копье, он повернул своего коня и повел стражников галопом к караванным огням.
— Ну что ж, это место не хуже любого другого, — заметил Конан, соскочив с коня. — Балис, поищи что-нибудь, что может гореть, и тогда мы сможем сделать себе неплохой ужин из подстреленных зайцев. Жаль, что нам совсем не удалось спасти вина из корабля.
— Он сошел с ума, — объявил Пританис, глядя в черное ночное небо. — Он дал им имя, которое бросит на нас людей с мечами в руках, а теперь мечтает о вине и жареном зайце.
— Хотя мне очень неприятно соглашаться с Пританисом, — проворчал Ордо, — но на этот раз он прав. Если ты решил дать чужое имя, а не свое (хотя, клянусь костями Митры, я не могу понять почему), мог бы, по крайней мере, выбрать другое имя?
— Киммериец умен, — засмеялся Балис. — Когда ты охотишься на крыс, ты насаживаешь приманку из сыра. Это тот сыр, который вендийские крысы не могут не учуять.
Конан кивнул:
— Он прав, Ордо. В этом караване не меньше тысячи человек. Теперь же мне не нужно будет искать людей, которые мне нужны. Они сами будут нас искать.
— А если они найдут тебя с кинжалом в спине? Или с пятьюдесятью воинами, обрушившимися на нас ночью? — Одноглазый в раздражении выбросил вверх руки.