Выйдя из себя, королева вскочила с кушетки. Вытащив из прикрепленных к поясу ножен маленький, украшенный драгоценными камнями кинжал, она бросилась на Портолануса.
Вытащив из прикрепленных к поясу ножен маленький, украшенный драгоценными камнями кинжал, она бросилась на Портолануса.
Колдун произнес:
— Хватит ломать комедию.
Не веря своим глазам, королева?регентша замерла в нескольких шагах от колдуна: он принимал свой истинный облик. Его почти обнаженное тело вытянулось и окрепло, борода и волосы побелели, серебристо?голубые глаза засияли. В высоко поднятой правой руке был зажат Трехвекий Горящий Глаз.
Ганондри застыла в том же положении — вес тела перенесен на одну ногу, кинжал занесен для удара. Люди из дворцовой стражи тоже окаменели, лишенные возможности шевелиться, только глаза их бешено вращались. Помощники колдуна высвободились из неподвижных рук солдат и поспешили принести своему хозяину ослепительно белые одежды. Черный Голос открыл шкаф, осторожно вынул оттуда серебристый кожаный пояс с ножнами, недавно изготовленными специально для Трехвекого Горящего Глаза, и обвязал его вокруг тонкой талии колдуна. Желтый и Фиолетовый Голоса проворно обезоружили стражников и вынули из руки королевы Ганондри маленький смертоносный кинжал.
Потом они отошли назад. Портоланус взмахнул талисманом, выводя королеву из внезапного оцепенения. Ее рука безвольно повисла.
— Конечно, ты была права, — вкрадчивым голосом сказал он. — Я бы никогда не позволил королеве Анигель отдать талисман тебе! Пока мы находились на борту корабля, твои меры предосторожности связывали мне руки! Но теперь маскарад окончен… Ледо! Заходи!
Из внутренних покоев вышел юный король Ледавардис, он приблизился к бабке и равнодушно оглядел ее. Обеими руками он осторожно держал какой?то небольшой предмет.
— Ты много умничала, королева?регентша, — продолжал колдун, — и думала, что сможешь хитростью заманить меня в ловушку, из которой я не выберусь, не лишившись такого могущественного союзника, как Рэктам. Ты рассудила, что являешься неуязвимой для меня из?за того, что правишь Рэктамом. Ты думала, любой выпад против тебя, особенно сделанный подозрительным чужестранцем, будет расценен твоим народом как угроза самому Рэктаму. А я, и ты правильно это заметила, нуждаюсь в добрых отношениях с Рэктамом. Но, госпожа, зачем мне твое хорошее отношение, если ко мне замечательно относится… он! — Портоланус указал на Ледавардиса — А у него есть веские причины ненавидеть тебя!
Зеленые глаза королевы метнулись от безжалостного лица внука к улыбающейся физиономии колдуна и снова остановились на Ледавардисе.
— Ты не посмеешь убить меня! Портоланус кивнул. — Это верно. Я не посмею ни сослать тебя, ни запереть в темнице. К счастью, обычаи вашего пиратского государства подсказали мне, как решить проблему. У них, — колдун указал на все еще парализованных стражников, — сохраняется ясность сознания. Я приглашаю их посмотреть на то, что сейчас произойдет, и хорошенько все запомнить.
Колдун кивнул юному королю, и тот подошел к бабке и показал ей маленькую золотую коробочку. С величайшей осторожностью он отодвинул плотно закрытую крышку. В коробочке оказалась красивая золотая сеть с крупными ячейками. Ганондри заглянула внутрь и тоненько взвизгнула от ужаса. Ее лицо стало пепельно?серым. Отвернувшись от нее, король Ледавардис показал содержимое коробочки застывшим, как изваяния, стражникам.
Со дна коробочки поднималось что?то маленькое, темное, покрытое слизью. Потом из ячейки золотой сетки молниеносно выскочил наружу крохотный отросток наподобие щупальца с двумя иголочками?шипами на конце. С этого раздвоенного жала свисали, поблескивая как алмазы, две прозрачные капельки яда.
— Твои слуги знают, что это такое, — сказал юный горбатый монарх. — В древние времена, когда кто?то из корсаров обвинялся в предательстве своих товарищей, ему предлагали выбор: он мог признать свою вину и покончить самоубийством или испытать судьбу, отдавшись на суд Жалящего Убийцы.
Иногда Жалящий Убийца признавал преступника невиновным.
— Нет! — прошептала Ганондри. — Ты… ты не можешь сделать это со своей плотью и кровью.
— Королева?регентша, — сказал юноша, — я обвиняю тебя в том, что ты лишила меня принадлежащего мне по праву трона. Я обвиняю тебя в том, что ты провозгласила меня слабоумным и взяла власть в свои руки. Я обвиняю тебя в том, что ты заключила в тюрьму, пытала и убила почти триста человек, оставшихся преданными мне… А теперь тебя будут судить.
Он схватил королеву за правое запястье и перевернул коробочку, прижав золотую сетку к тыльной стороне ее руки. — Пусть Жалящий Убийца рассудит, виновна ты или нет, согласно древней традиции Рэктама. Я считаю до трех. Раз…
Стало очень тихо.
— Два…
Зрачки глаз Ганондри так расширились, что глаза из изумрудно?зеленых превратились в черные. Она не пыталась сопротивляться.
— Три.
Ганондри издала жуткий вопль — так ревет зверь, которого сжигают живьем. Когда Ледавардис отнял коробочку, все увидели, что на коже появились две крошечные ранки. Кожа вокруг них тут же стала фиолетовой, потом почернела. Яд потек и к пальцам, и выше по руке. Ганондри начала биться в судорогах и упала на пол. Вокруг нее волнами легли шелковое платье и пелерина. Глаза ее медленно закатились, морщинистые веки дрогнули и опустились. Неповрежденная рука стала такого же черного цвета, что и ужаленная, ужасная чернота залила шею и лицо. Но к этому времени королева?регентша Ганондри уже не дышала.