Пройдет двести лет, и мы станем процветающей глобальной цивилизацией, осваивающей космос, но для этого нечто должно измениться в нас самих: если этого изменения не произойдет, мы успеем десять раз истребить человечество до наступления этого момента. Мы приближаемся к тому моменту, когда производство оружия массового поражения станет тривиальным делом: нужные информация и технологии сегодня распространяются по всему миру. По словам физика Мартина Риса, «приближается эпоха, когда один человек, тайно совершив одно действие, сможет лишить жизней миллионы людей или сделать большой город необитаемым на многие годы». Если мы осознаем, насколько сильной становится наша техника, то нам несложно понять, что добровольные мученики в будущем могут причинить нам немало хлопот. Мы просто уже не вправе держаться за наши мифы и за нашу мифичную идентичность.
Нам пора понять, что люди могут свободно сотрудничать друг с другом только тогда, когда они готовы менять свои представления на основе фактов. Только открытость к доказательствам и аргументам создаст общий мир для всех нас. Разумеется, нет никаких гарантий того, что разумные люди достигнут полного согласия во всем, но можно уверенно сказать, что неразумные обречены на разделения из-за своих догматов. Дух совместного исследования — это полная противоположность вере.
Хотя мы всегда будем продолжать споры о картине мира, можно смело предположить, что многие нынешние представления покажутся нашим потомкам одновременно и невероятно причудливыми, и самоубийственно глупыми. Первоочередной задачей наших совместных поисков будет выявление тех представлений, которые вряд ли сохранятся на протяжении ближайшего тысячелетия исследований, или попытка предотвратить их развитие и подвергнуть их непрерывной критике. Какие наши сегодняшние обычаи покажутся самыми смешными будущим поколениям, которым удастся пережить безумие нынешней эпохи? Трудно усомниться в том, что наши религиозные практики займут самые первые места в таком списке. Естественно, нам хотелось бы, чтобы наши потомки вспоминали нас с благодарностью. Но нам не в меньшей мере следовало бы надеяться, что они будут думать о нас с жалостью и отвращением, как мы относимся к рабовладельцам нашего слишком недавнего прошлого. Вместо того чтобы гордиться достижениями нашей цивилизации, нам стоит подумать о том, что через какое-то время мы будем казаться отсталыми людьми, и уже сегодня закладывать основания для совершенства жизни потомков. Нам надо прокладывать дорогу в ту эпоху, когда вера, не опирающаяся на доказательства, покажется позорным качеством. Если думать о нынешнем состоянии мира, нам нужно стремиться только к подобному будущему.
Нам совершенно необходимо открыто говорить об абсурдности большинства религиозных представлений. Но я боюсь, что время для этого еще не настало. Поэтому написанное ниже будет чем-то вроде молитвы. Я молюсь о том, чтобы мы однажды достаточно глубоко уяснили себе эти вопросы, чтобы воспитывать детей, которые не станут убивать друг друга за свои книги. Если этому не научатся наши дети, боюсь, будет уже слишком поздно, потому что встретиться со своим создателем было всегда несложно, но лет через пятьдесят каждому человеку станет несложно устроить эту встречу не только для себя, но и для всех окружающих.
2 Откуда берутся представления Логика, истина, безумие и ложь
Часто мы слышим, что религиозные представления по своей природе отличаются от всех других видов знаний о мире. И действительно, мы приписываем первым особый статус, то есть не требуем здесь доказательств, которые просим предъявить во всех других случаях, но это не означает, что религиозные представления на самом деле существенным образом отличаются ото всех прочих. Что мы имеем в виду, когда говорим: «Такой-то человек разделяет определенные представления о мире»? Во всех вопросах об обычных вещах нам следует осторожнее относиться к знакомым терминам, иначе мы можем сбиться с пути. Одно и то же привычное слово «представление» может содержать разные смыслы. То же самое можно сказать о памяти: люди просто жалуются на провалы в «памяти», но исследования последних десятилетий показывают, что человеческая память имеет множество форм. Есть долговременная и краткосрочная память, и каждый вид памяти работает с помощью особой системы нейронов, в которых можно выделить множество отдельных подсистем. Таким образом, просто говорить о «памяти» — это примерно то же самое, что просто говорить о «переживании». Несомненно, когда мы говорим о психологии и мышлении, нам сначала нужно точно определить значение термина, чтобы уже потом можно было попытаться понять его с точки зрения работы мозга.
Даже собаки и кошки, поскольку у них образуются ассоциации, которые связывают людей, места и события, в каком-то смысле формируют «представления» о многих вещах в мире. Но мы говорим не о таких представлениях. Нас интересуют представления, которые люди сознательно принимают: «Этот дом заражен термитами», «Тофу не годится в качестве десерта», «Мохаммед был перенесен на небеса на крылатой лошади» — такие представления можно передавать и получать через речь. Если мы верим в такое-то представление, значит, мы верим, что оно верно описывает что-то в мире, а из этого следует и то, что подобные представления должны соответствовать определенным критериям. В частности, именно поэтому мы любим доказательства и факты и требуем от представлений о мире, чтобы они не противоречили одно другому. Эти критерии в равной мере относятся и к религиозным представлениям. «Свобода вероисповедания» (в любом другом смысле, кроме юридического) — это миф. Мы увидим, что у нас не больше свободы верить в какие-либо утверждения о Боге, чем свободы верить в недоказанные утверждения о науке или истории или свободы вкладывать наш собственный смысл в такие слова, как «яд», «север» или «ноль». Если бы кто-то заявил о нашем праве так поступать, никто бы не стал его слушать, и это неудивительно.