— Малак, — сказал он, — я думаю, тебе лучше остаться с лошадьми.
Тот огляделся, окинув взглядом вздымавшиеся вокруг каменные стены, и поежился.
— Остаться здесь? Лук Сигина! Конан, я-то думал, что нам не стоит разделять наши силы, что мы будем держаться все вместе. Да здесь и вздохнуть-то нечем!
Собравшись уже ответить порезче, Конан вдруг задумался. Он ведь и сам изрядно мучился в этих каменных щелях. Ему тоже казалось, что эти громады закрывают доступ воздуху. Он внимательно посмотрел на лица своих спутников. Дженна — вся нетерпение, Зула — ожидание; ожидание нападения в любой момент и с любой стороны. Бомбатта, по обыкновению, хмурился и что-то недовольно бурчал. Акиро, тоже как обычно, задумался о чем-то. Может, это удушье — только плод его воображения?
— Хорошо, остаемся все вместе.
Конан вынул из ножен меч и кинжал.
— Так я буду отмечать наш путь, — сказал он, процарапав стрелу на стене коридора, — тогда будет легче найти лошадей. И держитесь поближе друг к другу.
К радости сгорающей от нетерпения Дженны, Конан двинулся вперед, хотя и не так быстро, как ей бы хотелось. Через каждые десять шагов он чертил на камнях очередную стрелу. Если случится самое страшное, думал он, то даже одна Дженна сможет найти лошадей. Даже одна она будет иметь возможность спастись.
Подчас коридор был настолько узок, что даже Зула или Дженна не могли свободно пройти между стенами; остальным же приходилось протискиваться, царапая плечи, спины и бока. Но как бы трудно ни было продвижение, меч Конана всегда был наготове, так же как и кинжал, не менее полезный, случись какая-нибудь заварушка в этой тесноте.
Чем дальше они углублялись в этот лабиринт, тем сильнее он ощущал нависшую опасность. Что-то висело в воздухе, исходило от серых камней; что-то зловещее, недоступное ни зрению, ни слуху, ни обонянию, но ощущаемое какими-то древними, первобытными инстинктами.
Конан обернулся, чтобы посмотреть на остальных.
На всех лицах было написано то же чувство.
На всех, кроме лица Дженны.
— Почему мы идем так медленно? — вновь и вновь спрашивала девушка. Она попыталась обойти Киммерийца, но тщетно — ширины прохода едва хватало для его крепкого тела. — Мы ведь уже почти на месте.
— Акиро, что скажешь? — спросил Конан.
Лицо седого колдуна было перекошено, словно от какой-то мерзости, попавшей на язык.
— Я это почувствовал, еще когда мы только вошли в эти щели. Но теперь это чувство все сильнее и сильнее. Это… заклятие, черная магия. Но оно настолько древнее, что вряд ли реально угрожает нам. Оно потеряло свою мощь еще несколько веков назад.
Конан кивнул и снова двинулся вперед, но слова Акиро вовсе не убедили и не успокоили его. Его чувства, конечно, не были сверхъестественными, но они до сих пор сохраняли ему жизнь там, где ничего не стоило погибнуть. И сейчас они предупреждали его об опасности. Поэтому ни на миг не ослабевали его руки, державшие оружие.
Неожиданно коридор вывел их на открытое место. Здесь скалы были убраны, а их остатки образовали сложный узор на открытой площадке. На эту площадку выходил портал какого-то огромного храма, вырытого, видимо, прямо в толще горы. Массивные резные колонны украшали вход. Некогда два десятка статуй охраняли его. Каждая — в четыре человеческих роста высотой. Лишь одна из них уцелела — обсидиановый воин, сжимающий в руках гигантское копье. Черты его лица были стерты ветрами и дождями. От других статуй остались лишь черные постаменты да обрубки ног.
Конан убрал в ножны кинжал и схватил за руку Дженну, уже собравшуюся бежать к храму.
— Поосторожнее, девочка, — сказал он ей. — Мы здесь все рискуем, но хотелось бы рисковать поменьше.
Бомбатта сжал ее вторую руку. Оба уставились друг на друга поверх ее головы. Теперь их связывало еще и обещание выйти на смертельный поединок. Еще одна причина поскорее вернуться в Шадизар, мелькнуло в голове у Конана. Таким обещаниям негоже долго оставаться невыполненными.
— Пустите меня, — сказала Дженна, извиваясь в тисках их рук. — Я должна найти Рог. Он там, внутри! Пустите же меня.
Зула, злобно глядя на обоих воинов, положила руки на плечи Дженны:
— Вы решили разорвать ее? Или, может, раздавить промеж ваших боков?
Конан разжал руку, за ним и Бомбатта. Зула отвела девушку в сторону, что-то тихо говоря ей на ухо. Конан не мигая смотрел на Бомбатту.
— Это дело нужно решить, вор, — прохрипел воин со шрамами.
— В Шадизаре, -уточнил Конан, и его противник кивнул в знак подтверждения.
Когда они подошли ко входу, Акиро принялся, слюнявя палец, стирать пыль с пьедестала статуи, чтобы прочесть сохранившиеся надписи. Их, правда, осталось немного.
— Что ты там высматриваешь? — привычно подцепил старого колдуна Малак. Читаешь декоративный орнамент? Много ума не надо. Да и рисуночки-то так себе. Видал я такие — их только одноглазый пьяница может нацарапать. А нормальный человек придумает что-нибудь поприличнее.
Акиро со вздохом выпрямился и вытер руки.
— Я бы смог прочесть это, по крайней мере большую часть, если бы они получше сохранились. Это не украшения, а надписи. Последние слова на этом языке были записаны три тысячи лет назад, и уже тогда он был древним и мертвым языком. Нет, тут почти ничего не осталось. Может, внутри найдется еще что-нибудь.