Он, словно башня, возвышался над нею, но при этом переминался с ноги на ногу, как мальчишка, ждущий наказания от учителя. Наконец он промычал:
— Я ничего не могу с собой поделать. Ты — огонь и страсть. Она невинность и чистота. Я ничего не могу поделать.
— И она должна оставаться невинной. Так сказано в Свитках Скелов.
На самом же деле Свитки вовсе не требовали от Дженны девственности. Речь шла о другой чистоте. Чистоте души. Она не должна была никому желать зла или предполагать, что кто-то может причинить ей боль. Ее жизнь в затворничестве помогала поддерживать ее в таком душевном покое. Но Тарамис поняла, что происходит с Бомбаттой, задолго до того, как он сам осознал, что с ним.
— Да, даже если бы и не эти Свитки, — сказала она ему, — ты — мой, и я не собираюсь делить то, что принадлежит мне. Ни с кем.
— Мне не нравится, что ты там наедине с этим вором.
— Наедине? — Тарамис рассмеялась. — Четыре твоих лучших стражника стоят наготове, чтобы охладить его или изрубить на куски, если он задумает причинить мне вред.
Мужчина что-то пробормотал про себя, и она нахмурилась:
— Говори так, чтобы я слышала, Бомбатта.
Не люблю, когда от меня что-то скрывают.
Он долго молча смотрел на нее, сжигая взглядом, прежде чем заговорить:
— Я не могу избавиться от мысли о том, что этот вор смотрит на тебя, хочет тебя, быть может, даже прикасается к тебе…
— Ты, кажется, стал забываться. — Каждое слово вылетало словно острое лезвие.
Бомбатта отступил на шаг, а затем рухнул на колени, склонив голову:
— Прости меня. Но ведь этому Конану нельзя доверять. Он чужеземец, вор.
— Идиот! В Свитках ясно сказано, что Дженну должен сопровождать вор с глазами цвета неба. Другого такого в Шадизаре не найдешь, да и, пожалуй, во всей Заморе. А ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Будешь точно следовать предписаниям Свитков. Точно!
— Как прикажешь, — пробормотал он. — Я повинуюсь.
Тарамис погладила его по голове. В этом движении было не больше нежности, чем в поглаживании одной из борзых ее своры.
— Ну разумеется, Бомбатта.
Она чувствовала, что победа уже близка. Рог Дагота будет принадлежать ей. С ним она обретет истинную силу и бессмертие. Это чувство словно пронизывало ее. Ее руки вздрагивали на волосах Бомбатты. Она глубоко вздохнула и сказала:
— Будь уверен, все будет так, как я говорю. А сейчас — отправляйся к себе и ложись спать, и пусть тебе снится твоя победа.
Неподвижно стоя на коленях, Бомбатта смотрел, как она уходит по коридору. Его обсидановые глаза поблескивали в темноте.
Конан вскочил, когда Тарамис вошла в спальню.
— Как твоя племянница? — спросил он.
— Ей лучше. Она спит.
Чувственная женщина лишь слегка приподняла руку и махнула ею в воздухе. Все четверо телохранителей вышли, не произнеся ни слова.
— А как ты, вор? Ты спишь или бодрствуешь? Уже поздно, а ты почему-то решил поговорить о моей племяннице.
От резких шагов разрезы ее одеяния распахивались, открывая взгляду ничем не прикрытую кожу.
Киммериец смотрел на нее с сомнением. С трактирной девушкой или даже с дочкой богатого купца вопросов бы не возникло, веди она так себя. Но что касается принцесс — тут у него опыта не было.
— Да ты мужчина или нет? — рассмеялась она. — Или видение твоей несравненной Валерии вконец истощило твою мужскую силу?
Конан вспыхнул. Он знал, что бесполезно объяснять Тарамис, что стояло и стоит между ним и Валерией. Он не был уверен, что и сам окончательно разобрался в этом. Но в одном он был твердо уверен.
— Я мужчина.
Руки Тарамис взлетели к шее. Секунда — и черный шелк водопадом сбежал к ее ногам. Своим взглядом и полной наготой она бросала ему вызов.
— Докажи!
Не теряя времени на то, чтобы дойти до кровати, Конан повалил ее на пол и представил все необходимые доказательства.
Глава 5
Конан пристально смотрел в огонь маленького костра. Сухой верблюжий помет горел неярко и не привлек бы нежелательного внимания того, кто тоже оказался бы ночью посреди равнины Замора. Киммериец вспомнил другой, волшебный, огонь на камнях алтаря. Его беспокоило, что они проехали уже целый день, а Малак все не появлялся. Вообще-то Конан никогда не позволял себе уж очень рассчитывать на чью-либо помощь, но теперь он был более чем когда-либо уверен, что ему потребуется помощь Акиро. Не только во время их путешествия, но и после, когда настанет время исполнения обещания Тарамис. Да где уж, на каком Девятом Небе Великого Зандру провалился этот Малак!
Усилием воли он заставил себя отбросить бесполезные гадания и занялся рассматриванием своих спутников.
Да где уж, на каком Девятом Небе Великого Зандру провалился этот Малак!
Усилием воли он заставил себя отбросить бесполезные гадания и занялся рассматриванием своих спутников. Скорее, одного из них.
Бомбатта аккуратно наполнил серебряную чашу водой из одного из их кожаных бурдюков и протянул ее Дженне. С благодарной улыбкой она протянула руку из-под белоснежного плаща, накинутого на нее, чтобы защитить от ночного холода. Девушка оказалась совсем не такой, какую Конан ожидал увидеть, и он все никак не мог привыкнуть к этому. Тарамис говорила о своей племяннице как о ребенке, и он представлял себе девочку лет девяти-десяти, а не стройную девушку, двигавшуюся в своей свободной одежде с неосознанной грацией газели.