— Я напущу на них чуму на десять поколений вперед. У них вся скотина передохнет, все посевы сгниют. Да у них у самих яйца отсохнут и зубы повыпадают!
— Акиро, — вновь обратился к нему Конан.
Желтолицый старик погрозил кулаком в сторону бежавших обидчиков.
— Они заявили, что я прогневал их богов. Богов! — он состроил презрительную гримасу и сплюнул. — Убогие шаманщики, они не могли придумать себе ничего поприличнее. Я им сказал, что если они принесут в жертву еще хоть одного ребенка, то я обрушу молнии на их мерзкие головы, и, клянусь Девятой Степенью Великой Силы, я это сделаю!
— Может, у тебя не получится? — съехидничал Малак. — Я имею в виду, что пока что они умудрились связать тебя и даже частично поджарить. Может, тебе лучше оставить их в покое?
Акиро внимательно присмотрелся к хитрой физиономии Малака и покровительственно заметил:
— Тебе нечего бояться, Малак.
Твоим мужским достоинствам ничто не угрожает. надеюсь, та гримаса, которую ты сотворил, выражает глубочайшее уважение к собеседнику, не так ли? Ну, тогда я расскажу, что случилось. Эти три шамана, называющие себя жрецами, ухитрились наложить на меня заклятие, пока я спал. Заклинание, к слову сказать, было весьма простеньким, но оно позволило мерзким последователям мерзейшего культа навалиться на меня всей компанией и связать. Со связанными руками я не мог проделать ни единого магического жеста. Они засунули мне в рот кляп, — тут он остановил рассказ, чтобы сплюнуть, — и я не мог произнести ни единого заклинания. А потом эти ублюдки решили принести меня в жертву своим богам. Какие там боги! Я им покажу богов! Я сам стану страшным демоном в их пантеоне, даже раньше, чем отправлюсь на тот свет. Я им… Эта девушка? Что она здесь делает?
Конан вздрогнул. Он решил, что лучше дать старому волшебнику возможность спустить пар, прежде чем о чем-то говорить. Но внезапная смена тона голоса и темы разговора застали его врасплох. В следующий миг он сообразил, что Бомбатта наконец спустился с холма с Дженной. Их силуэты едва вырисовывались в предвечерней мгле, и даже Конан, с его кошачьим ночным зрением, едва ли смог бы определить в одном из них женщину, если бы не знал об этом заранее.
— Она невинна, — тихо сказал Акиро; при этом Малак усмехнулся:
— Ты хочешь сказать, что отсюда видишь, что она еще никогда…
— Придержи язык, Малак! — оборвал его старик. — Это не имеет ничего общего с плотской девственностью. Тут дело в душе, и вот это-то и страшно.
— Страшно? — воскликнул Конан. — Это, конечно, не то, что я выбрал в жизни, но что уж тут страшного?
Акиро вздохнул:
— Такую чистоту надо беречь, как оберегают детей, лишь постепенно знакомя их с миром, чтобы они не стали легкой жертвой зла. Редкий случай, чтобы такая чистота сохранилась естественно. Обычно этих детей оставляют расти специально для каких-нибудь колдовских целей.
— Тот самый случай, — пробормотал Конан, нахмурившись. На достаточном расстоянии от хижины Бомбатта помогал Дженне слезть с лошади. Черный воин встал между нею и кровавым зрелищем, не давая ей увидеть следы сражения.
— Валерия, — произнес Акиро, заставив Конана вздрогнуть.
— Она — одна из причин того, почему я пришел к тебе.
— Подожди.
Акиро скрылся в своем жилище. Звуки, доносившиеся оттуда, свидетельствовали об усердных поисках. Когда он появился вновь, в его руках оказался маленький флакончик из полированного камня, запечатанный воском.
— Это для Валерии.
— Я не понимаю.
Акиро поджал губы и стал накручивать усы на пальцы.
— Я долго думал об этом, Киммериец. Я бросал Кости Судьбы, читал по звездам, тасовал карты К'фара — все для того, чтобы найти нужный ответ на мучающий тебя вопрос.
— Меня больше ничего не мучит, Акиро. По крайней мере…
— Не перебивай меня. А если говоришь, говори правду. Иначе я не смогу помочь тебе. Жизнь Валерии слишком тесно переплелась с твоей жизнью. Она была для тебя и любимой женщиной, и товарищем по оружию. А крепче этих двух связей ничего быть не может. Поэтому, даже погибну в, она вернулась на миг из Царства Теней, чтобы спасти тебя. Киммериец, такая сильная связь между жизнью и смертью может быть очень опасна. Валерия сама обрубила бы ее, если бы знала об этом. Но есть знание, недоступное и жителям Царства Теней.
— Акиро, я не собираюсь разрубать эту связь. Я пришел не за этим.
— Послушай меня, ты, упрямый северянин. Ты не выберешься из этой западни, полагаясь только на свой меч.
Я пришел не за этим.
— Послушай меня, ты, упрямый северянин. Ты не выберешься из этой западни, полагаясь только на свой меч. И я вижу твою судьбу, если ты не одумаешься. Об этом говорят и карты, и кости, и звезды. Все вопиют об одном. Ты умрешь заживо. В один прекрасный день ты окажешься между жизнью и смертью, но не имея возможности попасть как в мир живых, так и в мир ушедших. Только забвение может спасти тебя. Мне пришлось здорово поломать голову и потрудиться над снадобьем в этом флаконе. Оно вычеркнет из твоей памяти Валерию, не оставив ничего связанного с нею, никакого следа. Поверь мне, Киммериец: если бы она знала, какой выбор стоит перед тобой, Валерия сама бы поднесла к твоим губам этот сосуд. Она была не из тех, кто избегает трудных решений.