Он присмотрелся к обрывам, тянувшимся далеко влево и вправо от них. Не меньше пятидесяти шагов в высоту — это в самых низких местах. Кое-где — раз в десять повыше. Тонкие вертикальные расщелины и трещины нарушали местами монолитность стены, но нигде до горизонта не было видно ничего похожего на проход внутрь.
Сам Конан, конечно, смог бы забраться по стене обрыва. Случалось ему встречать стены и повыше и поровнее в его родной Киммерии. Ловкий и проворный Малак тоже одолел бы подъем. Бомбатта — возможно. Но Акиро был, конечно, не скалолаз. А что касается Дженны, то единственное, что смогло бы поднять ее наверх, были крылья. Крылья? Конан задумчиво хмыкнул. А что, если Акиро сможет с помощью каких-нибудь колдовских штучек поднять себя и девчонку наверх, пока остальные доберутся туда более привычным способом?
Вдруг нечто более реальное привлекло его внимание. Прямо, говорила Дженна. И именно точно впереди он увидел узкую трещину, ведущую в глубь обрыва, теряясь из виду на резком повороте в пятидесяти шагах впереди. Конан понял, что едва ли может рассчитывать на счастье, что эта кишка не окажется их дорогой. К сожалению, двигаться придется именно по ней. Да, лучше было бы разжиться крыльями.
На лицах своих спутников Конан увидел те же чувства. Даже Бомбатта состроил подозрительно недовольную физиономию в ответ на вопросительный взгляд Киммерийца. Малак тут же бросился поминать всех известных ему богов разом. Лишь Дженна казалась уверенной, как никогда. На всякий случай Конан спросил:
— Сюда?
Она кивнула головой.
— Тогда я поеду первым, — сказал он, вынимая меч из ножен. — Малак за мной, затем Акиро с вьючной лошадью.
— Тогда я поеду первым, — сказал он, вынимая меч из ножен. — Малак за мной, затем Акиро с вьючной лошадью. Потом Дженна. Бомбатта прикрывает нас сзади. — Черный воин кивнул, тоже вынимая свой клинок из ножен. Посматривайте наверх, — закончил Конан, понимая, что толку от последнего совета было мало. Что они смогут сделать, начни кто-нибудь швырять сверху камни или еще что похуже, — Конан понятия не имел.
— Пылающие зубы Шакуру! — с тоской сказал Малак.- А ведь мы могли бы уже быть в Аренжуне.
Ничего не ответив, Конан въехал в открывшийся проем. Остальные последовали за ним. Небо сузилось до узкой голубой полоски между каменными стенами. Казалось, что день, не начавшись, вновь обернулся сумерками. Иногда щель между стенами едва давала пройти лошади. Серые камни чуть-чуть не касались колен всадников.
Так они и ехали, поворачивая, крутясь, возвращаясь, так что вскоре только инстинкт подсказывал Конану, что они все же двигаются на запад. Солнце стояло уже прямо над головой, отбрасывая причудливые тени на стены ущелья.
Конан вдруг резко потянул на себя поводья.
— Что там еще? — хрипло спросил Бомбатта.
— У тебя что, носа нет? — поинтересовался Киммериец.
— Горелое дерево, — сказал Акиро.
— Точно, — согласился Конан. — И побольше, чем костер.
— Что будем делать? — спросил Малак.
Конан лишь рассмеялся, а потом ответил:
— Угадай! Все просто: поедем вперед и посмотрим, что там горит.
Еще три поворота узкого коридора — и они оказались по ту сторону хребта, на открытом пространстве. Правда, к неудовольствию Конана, они попали прямо в середину большой деревни, пристроившейся у самого склона. Жалкие лачуги связывали пыльные тропинки, которые никак нельзя было назвать улицами. За крайними домами поднималось с десяток столбов дыма. Несколько детей возились в пыли вместе с тощими собаками. Их старшие товарищи, такие же грязные, как и малышня, если не хуже, с удивлением и тревогой уставились на незнакомцев.
— Накинь капюшон, Дженна, — тихо сказал Конан.
— Но мне будет жарко! — запротестовала она. Тогда Бомбатта молча сам накинул ей на голову белый треугольник и натянул его ей поглубже на глаза.
Конан кивнул. Чужеземцы могли нарваться на неприятности, даже просто проезжая через деревню; еще более вероятны были эти неприятности, если местные жители обнаружат в их компании красивую молодую девушку.
— Ни в коем случае не останавливаться. Ни под каким предлогом, пока не выберемся из деревни, — сказал Конан и, положив меч поперек седла, поехал вперед. Остальные последовали за ним в том же порядке, что и раньше.
— Послушай, Малак, — обратился Акиро к маленькому вору, — если тебе даже что-нибудь понравится в этой дыре, постарайся ничего не воровать.
— Я? — Руки Малака потянулись было к корзине с финиками, но вовремя убрались обратно. — О, прекрасная грудь божественной Фидессы, я что, по-твоему, совсем дурной?
Подозрительные взгляды провожали их. Одни оценивали лошадей и снаряжение, другие пытались проникнуть под плащ Дженны. Но людей было маловато для такой деревни. Лишь проехав почти до конца деревни и увидев перед собой те самый дымные пепелища, Конан понял, что большинство жителей деревни собрались здесь, привлеченные жестоким зрелищем.
Шесть солдат в кожаных нагрудниках и шлемах с красным крестом стояли широким кругом, опираясь на копья, вокруг женщины, сжимавшей в руках деревянный шест, длиннее ее самой, а толщиной в два пальца. Кожа цвета полированного черного дерева выдавала, что ее родина лежит далеко-далеко на юге.
Полоска ткани на небольшой груди и вторая, едва ли чуть пошире, — вокруг бедер, — вот и вся одежда, прикрывавшая сильное тело. Толстая веревка, завязанная на одной из щиколоток, удерживала ее в шаге от вбитого в землю кола.
— Эти люди — не солдаты Заморы, — сказала Дженна. — Разве мы уже вышли за границу Заморы? По-моему, нет.