— Это цыганское платье, Чарльз?
— Арлезианское праздничное платье, — упрямо возразил ле Гран Дюк. — От меня ничто не ускользает. Может, она и была одета в цыганское платье, когда ты ее видела последний раз, но она была уже в костюме арлезианки, когда уезжала.
— Но почему она…
— Откуда я знаю?
— Ты видел, когда она уезжала?
— Нет.
— Тогда как же…
— От нашей Кариты тоже мало что ускользнет. Сессиль уехала, по?видимому, с какой?то темной личностью в костюме пастуха. А куда исчез этот головорез Боуман? У твоей подруги явно талант искателя приключений.
— И у меня? — Губы Лилы неожиданно плотно сжались.
— Не сердись, я не хотел обидеть твою подругу. — Он махнул рукой на что?то впереди. Это была полоска воды, поверхность которой сверкала под лучами утреннего солнца. — Что это, дорогая?
Лила мельком взглянула.
— Не знаю, — сказала она обиженным тоном. Но ле Гран Дюк никогда не приносил извинений дважды.
Но ле Гран Дюк никогда не приносил извинений дважды. — Может быть, море?
— Это конец путешествия, дорогая. Конец пути для всех цыган, которые прошли сотни и даже тысячи миль по всей Европе. Это озеро Ваккарес.
— Озеро?
— Озеро. Озеро Ваккарес. Самое известное заповедное место в Западной Европе.
— Ты так много знаешь, Чарльз!
— Да. Это правда, — согласился ле Гран Дюк.
Закончив завтрак, Боуман убрал в корзину остатки съестного, допил шампанское и опустил верх машины.
— Это было чудесно, — сказала Сессиль. — Как мило с твоей стороны.
— Скажи спасибо Кзерде, а не мне, это он заплатил за все. — Боуман посмотрел вперед на двухмильный участок прямой дороги, который простирался перед ним. Машин не было видно. — Ну что же, вернемся в Мас?де?Ловэннель. Табор, наверное, остановится на ярмарке. Да здравствует бой быков!
— Я не люблю боя быков.
— Этот тебе наверняка понравится.
Он развернул свой «ситроен» и вернулся в Мас?де?Ловэннель.
Казалось, людей стало меньше по сравнению с тем, когда они проезжали раньше через это место, хотя на самом деле число машин и цыганских кибиток почти удвоилось. Это странное несоответствие стало понятным, как только «ситроен» остановился и до них донеслись возбужденные крики и смех от расположенной поблизости арены для боя быков. Какое?то время Боуман не обращал внимания на арену. Оставаясь в машине, он внимательно осмотрелся вокруг. И ему не пришлось долго искать.
— Не удивительно, — произнес он, — что Кзерда и его головорезы уже прибыли. Во всяком случае, их табор здесь. А где табор, полагаю, там, очевидно, и цыгане. — Он постучал пальцем по рулю. — Никого это не удивляет, кроме меня. Интересно — почему?
— Что — почему? — спросила Сессиль.
— Почему они здесь?
— Что ты имеешь в виду? Ты же сам только что предполагал найти их здесь. Поэтому и вернулся, не так ли?
— Я вернулся, потому что мы в цейтноте. Дело в том, что, когда мы ехали сюда, цыгане нас не догнали, и я решил, что они где?то сделали остановку. А по моим расчетам они не должны останавливаться, пока не достигнут какого?нибудь уединенного озера на юге, где вся провинция Камарг была бы в их распоряжении. Но вместо этого они решили остановиться здесь.
Он замолчал, и Сессиль спросила:
— И что из этого следует?
— Помнишь, я объяснял тебе еще в Арле, почему, как мне казалось, цыгане снялись с места так быстро?
— Помню, но не все. Мне не все было понятно тогда.
— Мне и самому было не все ясно. Где?то обнаруживалась нестыковка в моих логических рассуждениях. Но где?
— Я не понимаю, извини.
— Не думаю, что преувеличиваю значение своей персоны, — медленно произнес Боуман. — По крайней мере в том, что касается их. Я убежден, что им нужно во что бы то ни стало как можно скорей покончить со мной. Когда выполняешь сверхсрочную работу, не останавливаешься и не проводишь тихий летний вечер, наблюдая за боем быков. А стараешься закончить свое дело как можно быстрее. Нужно заманить Боумана в тихое, безлюдное местечко… ведь он — единственный, не являющийся членом их банды. Тогда его легко выследить, схватить и разделаться с ним, как только представится удобный случай. И нечего задерживаться на провинциальной ярмарке, где он будет рядом с тысячами других людей, делая тем самым невозможной его изоляцию. — Боуман помолчал. — Хотя, если знаешь что?то, чего не знает другой, и если это что?то поможет изолировать его даже среди тысячи… Тебе понятна моя мысль?
— Да, на этот раз я все поняла.
— Сессиль понизила голос почти до шепота. — Ты очень ясно все изложил. Если ты уверен на все сто, что они тебя здесь возьмут, у тебя есть только один выход.
— Только один, — согласился Боуман и потянулся к дверной ручке. — Я все должен выяснить сам.
— Нейл! — Она схватила его за руку с удивительной силой и ловкостью.
— Ну наконец?то. Ты не могла бы сделать одолжение и никогда не называть меня мистером Боуманом? Или ты настолько старомодна, что придерживаешься традиций викторианской эпохи, когда жены в присутствии детей обращались к своим мужьям подобным образом?
— Нейл! — В ее зеленых глазах стояла мольба, близкая к отчаянию, и ему неожиданно стало стыдно за свой легкомысленный тон. — Не ходи, пожалуйста! Прошу тебя, не ходи! Здесь произойдет что?то ужасное, я предчувствую! — Она облизнула внезапно пересохшие губы. — Уедем отсюда! Сейчас же, сию минуту. Пожалуйста!