— Харрисон! — воскликнул он. — Харрисон Смит! — Речь его была быстрой и сбивчивой. Он старался успокоить меня. — Прости меня, старина!
Он протянул мне руку, я ее принял и мы обменялись рукопожатием, хотя, боюсь, что с моей стороны оно было весьма вялым. Тэрл же крепко, от души, сжал мои пальцы.
Вокруг нас уже собрались люди и глазели, стоя на безопасном расстоянии.
Он улыбнулся той самой своей наивной мальчишеской улыбкой, которую я хорошо помнил со времен Нью-Хэмпшира.
— Не откажешься пропустить по стаканчику? — спросил он.
— С удовольствием.
И в крошечном ресторанчике Манхеттена мы с Тэрлом Кэботом возобновили свою дружбу. Мы говорили обо всем, но никто из нас не упомянул о его странном поведении во время нашей встречи и о тех таинственных месяцах, которые он провел неизвестно где с момента своего исчезновения в горах Нью-Хэмпшира.
Потом мы виделись с ним довольно часто. Он, казалось, отчаянно нуждался в близком человеке, в друге, а я, со своей стороны, был счастлив быть его другом, и, по всей вероятности, единственным.
Я знал, что наступит время, когда он расскажет обо всем. Сам я не хотел насильно вторгаться в его тайны. Для этого нужно было стать больше, чем другом. Я часто думал, почему Кэбот не говорит открыто о своих делах, почему так ревностно хранит тайну своего исчезновения. Теперь понимаю: он боялся, что я сочту его сумасшедшим.
Однажды, в первых числах февраля, мы сидели в том самом баре, куда зашли выпить после нашей первой встречи. На улице медленно падал снег, окрашенный в нежные тона неоновыми лампами. Кэбот задумчиво смотрел на улицу, крутя в руке стакан с виски. Он был очень хмур и задумчив. Я вспомнил, что как раз именно в феврале он и исчез тогда.
— Может, нам лучше пойти домой? — спросил я.
Кэбот продолжал смотреть в окно на светящийся снег, падающий на грязный тротуар.
— Я люблю ее, — сказал Кэбот, не обращаясь ни к кому.
— Кого? — спросил я.
Он покачал головой и продолжал смотреть на улицу.
— Идем домой, — сказал я. — Уже поздно.
— Где дом? — глядя в окно, спросил Кэбот.
— Где дом? — глядя в окно, спросил Кэбот.
— Твоя квартира совсем рядом, за несколько кварталов, — сказал я, все больше желая увести его отсюда. Его настроение было каким-то чужим, незнакомым. Я почему-то боялся.
Он не двинулся с места и выдернул руку из моих пальцев.
— Поздно, — сказал он, как бы соглашаясь со мной, но имея в виду что-то большее. — Но не слишком поздно, — добавил он, как бы решившись на что-то. Я подумал, что Тэрл желает повернуть время вспять, или прервать поток событий.
Я откинулся на спинку кресла, поняв, что Кэбот уйдет отсюда только тогда, когда захочет сам. Не раньше. Меня тревожило все: его отчаяние, призрачный свет, проникающий сквозь стекла, обрывки разговоров, звон стаканов, шарканье ног, булькание жидкости, наливаемой в стаканы.
Кэбот снова поднял бокал, но пить не стал, а только держал его перед собой. Затем медленно вылил содержимое на стол. Жидкость растеклась по поверхности. И затем он произнес несколько слов на незнакомом языке, который я уже слышал, когда его могучие руки схватили меня. Я почувствовал, что Кэбот стал опасен, и это меня беспокоило.
— Что ты делаешь? — спросил я.
— Я предложил выпить, — медленно сказал он. — Та-Сардар-Гор.
— Что это значит? — Я уже выпил достаточно и произносил слова недостаточно четко. Ко всему этому надо еще прибавить и страх.
— Это значит, — Кэбот язвительно усмехнулся, — что я предложил выпить Царствующим Жрецам Гора.
Он неуверенно поднялся. Кэбот был высок и в этом неестественном свете казался выходцем из иного мира. Он выглядел чужаком в этом баре, среди прилизанных людей.
И затем внезапно, горько усмехнувшись, он со свирепым воплем яростно швырнул стакан в стену и тот разлетелся миллионом сверкающих осколков. В баре наступила мертвая тишина. Кэбот все время шепотом повторял одну и ту же фразу:
— Та-Сардар-Гор.
Здоровенный бармен подошел к нашему столику. Его огромная рука сжимала кожаный ремешок, на котором болтался мешочек с дробью. Бармен повелительно указал на дверь, потом нетерпеливо повторил свой жест. Кэбот возвышался над ним и, казалось, не понимал его. Он спокойно взял мешочек и играючи вырвал его из рук изумленного бармена. Глядя в его вспотевшее от испуга лицо, Кэбот четко произнес:
— Ты поднял на меня оружие, закон позволяет мне убить тебя.
Бармен с ужасом смотрел, как сильные руки Кэбота легко рвут мешочек. На пол посыпалась дробь.
— Он пьян, — сказал я бармену и взял Кэбота за руку. Гнев его мгновенно угас, и я понял, что он больше не опасен. Мое прикосновение вывело его из странного состояния. Он смущенно подал ремешок с разорванным мешочком бармену.
— Я извиняюсь, — сказал Кэбот. — Очень. — Он полез в карман и вложил в руку бармена несколько бумажек. Примерно около сотни долларов.
Мы взяли пальто и вышли на улицу, где падал легкий февральский снежок.
На улице мы немного постояли молча. Полупьяный Кэбот смотрел на строгую, залитую электрическим светом геометрию большого города, на темные одинокие фигуры, которые пробирались сквозь пелену снега, на бледные пятна фар автомобилей.