— А мы — в них! — воскликнула Никки. — Мне нужен Отис!
Они повернули на Хвойную улицу, на которой не было ни людей, ни машин, миновали Скворцовую и выехали на Главную. Пошел небольшой снежок. Кристал включила дворники.
— Смотри! — воскликнула она. Далеко впереди, в самом конце улицы мелькнул желтый автобус.
Но через мгновение автобус свернул с Главной улицы и исчез.
— Это Вершинная дорога. Собак вывозят из города! Ты можешь ехать быстрее? — с волнением говорила Никки.
Кристал надавила на педаль газа.
— Допустим, мы догоним автобусы. А что потом?
— Будем ехать за ними, пока они не остановятся, — сказала Никки, обеими руками вцепившись в приборный щиток. — А потом, когда они будут выпускать собак, заберем Отиса.
— А как же остальные собаки?
— Не знаю. Хорошо бы, конечно, спасти всех.
— А если нам не отдадут Отиса?
— Не знаю, не знаю! — взвизгнула Никки. — Давай поедем чуть быстрее.
Они повернули на узкую, извилистую дорогу, по обочинам которой росли деревья. Снег усилился, видимость упала, и Кристал снизила скорость. Если впереди и ехали автобусы, они их не видели.
— Не знаю, может, эта идея не из лучших, — с сомнением произнесла Кристал.
Никки молча смотрела перед собой, словно пыталась прожечь взглядом белую пелену. Разве Отис сумеет выжить в такой снегопад? Он совсем маленький и не знает, где найти еду.
Кристал взглянула на племянницу.
— Почему ты мне ничего о нем не говорила?
— Боялась, что ты отвезешь его в собачий приют. Ты ведь сказала, что отвезешь.
— Я сказала? — Кристал покачала головой. — Так ты все время ухаживала за ним?
Никки кивнула, к горлу подступил ком, и слезы вновь покатились из ее глаз.
— Странно, — проговорила Кристал, пожав плечами. — Эта пророчица говорит, что любовь, которую ты даешь собаке, уменьшает любовь к Богу. Я правильно поняла?
Никки кивнула. Небо все темнело, превращая день в вечер. Тени от деревьев стали такими густыми, что она уже ничего не могла разглядеть.
— Тогда то же самое можно сказать о кошках, о попугайчиках, о белках и даже о людях? Как определить, кого можно любить, а кого — нет?
— Не знаю, — ответила Никки.
Ей не хотелось говорить об этом. Она почти упиралась лбом в ветровое стекло, пытаясь хоть что-то разглядеть. Кристал включила фары, но они освещали лишь падающие на дорогу снежинки. Ну почему Кристал так медленно ведет машину?
— Мне кажется, любовь — это любовь. При условии, что ты не любишь грабить, взрывать самолеты, похищать маленьких детей.
При условии, что ты не любишь грабить, взрывать самолеты, похищать маленьких детей.
— Мы можем ехать быстрее? — спросила Никки.
— Нет, если не хотим вылететь с дороги, — твердо сказала Кристал. — И мы сейчас прекратим погоню. Это слишком опасно. — Она сбросила скорость перед очередным поворотом, а потом с такой силой нажала на педаль тормоза, что автомобиль потянуло в сторону. Навстречу им, из ослепляющей белизны, надвигалась большая желтая машина.
— Автобус! — вскрикнула Никки. — Он едет обратно!
Кристал съехала на обочину и остановилась. За первым автобусом проскочил второй, третий; несколько мгновений — и они растворились в снежной пелене.
— Они повезли собак обратно или уже выпустили их? — спросила Никки.
Кристал вновь выехала на дорогу.
— Я думаю, водители, как и я, поняли, что ехать дальше опасно. Почти наверняка они выпустили собак, развернулись и поехали в город.
— Тогда давай поедем дальше! — воскликнула Никки и забарабанила кулачками по приборному щитку. — Мы сможем их найти!
Кристал подчинилась, но хмурилась, глядя на дорогу, и все сбрасывала скорость. Они проехали еще минут десять, и вдруг деревья поредели, а справа у дороги открылось поле, припорошенное снегом. Никки увидела на нем черные следы от колес.
— Стой! — закричала она. — Я думаю, здесь автобусы и развернулись. Давай посмотрим.
— Мы тоже тут развернемся, — ответила Кристал, но остановила машину.
Никки выскочила и оглядела окрестности. На краю поля она заметила две или три собаки, которые бежали к лесу.
— Отис! — крикнула Никки, хотя эти собаки были значительно больше ее маленького щенка. — Отис, Отис, иди сюда! Вернись!
Но собаки уже исчезли в лесу. Даже если они и услышали голос девочки, то не обратили на него внимания: у них было новое приключение — обретенная свобода, по крайней мере поначалу. Они еще не понимали, что в лесу им никто не поставит миску с едой и они не найдут там ни людей, ни разожженного камина.
Кристал подошла к племяннице.
— Я хочу пойти за ними, — всхлипнула Никки. — Ты подождешь меня? Я подбегу к опушке и позову Отиса, оттуда он меня услышит.
— Снегопад усиливается, и уже начинает темнеть, — сказала Кристал. — Я не могу разрешить тебе идти в лес. Боюсь, мы опоздали.
— Нет! — вскрикнула Никки. — Лес же совсем близко! — Она указала на темную полосу, отделенную от них полем, и снова позвала: — Отис!
Внезапно ветер поднял снег, и белые вихри скрыли далекий лес.
— Нам пора ехать. — В голосе Кристал слышались печаль и доброта.
По дороге обратно Никки не произнесла ни слова. Она смотрела в окно на стволы деревьев, которые, как призраки, выступали из снега. Она знала, что в темноте уже ничего не увидит, но не могла оторвать глаз от леса. Сердце ее словно придавили сотней камней.