Мне стало немного не по себе. Разумеется, «Тузик» уделает этого японского родственника нашего богатыря, но, пока он уделывает одного, остальные нам неслабо насвинячат… А с производством зенитных спарок опять пошли затыки. Нет, какое-то количество, конечно, есть, но в свете последних новостей оно вдруг показалось мне совершено недостаточным.
Я вспомнил, как мне еще пару лет назад представлялись воздушные сражения грядущей войны. Лечу это я, значит, на истребителе примерно как у нас в начале тридцатых годов, а мне навстречу «Фарман-4»… Мечтатель, блин. Тут в лучшем случае получится соотношение как у немцев в сорок первом — «Мессер» серии «Е» вроде малость получше пушечных модификаций И-16, но чуть зевнешь — и поминай как тебя, «Мессера», звали…
Та-а-к, а это у нас еще что? Да, видать, совсем там закрутилась наша Ксения Тэйлор, что такие сведения оправляет припиской к основному докладу, а не срочной радиограммой…
После ее знаменитого полета к ней подошел господин в штатском, со всей галантностью пригласил в ресторан, где и озвучил официальное предложение поработать за пределами метрополии. Где именно, он не уточнил, но намекнул, что край весьма дальний и еще более весьма экзотичный…
Я задумался. У нас уже разрабатывалась сверхкомпактная (с кирпич) рация небольшого радиуса действия, но тут, получается, надо срочно, иначе останется Собакина в далекой японщине без связи…
Так что придется самому паять, иначе не успеть. И, как это принято у Штирлицев, сунуть ее в двойное дно чемодана. Хорошо хоть, что проект «Серафим» идет по плану!
Один из полученных от Цеппелина дирижаблей был доработан — мы поставили туда четыре первых компактных тринклера, оболочку дополнительно пропитали нашим составом для уменьшения утечки водорода, снабдили кабину кислородным оборудованием… Получился дальний высотный разведчик. Так что в нужное время он будет летать над страной восходящего солнца и ретранслировать оттуда радиограммы нашей Ксюши. Вот только бедный де Хэвиленд, как же он переживет разлуку с любимой? Надо будет войну побыстрее заканчивать, пока он там у себя другую не нашел.
Так что, тьфу-тьфу, может и получится узнать, сколько у японцев самолетов и каких именно. Кстати…
Тут мне пришла в голову одна мысль. У нас есть трехдюймовые пушки, для обороны перешейка не очень нужные. К ним полно шрапнельных снарядов, тоже имеющих весьма ограниченное применение. А если использовать это по самолетам? «Пересвет» большой, неманевренный, летает медленно… Срочно в Остехбюро задание — сделать десяток-другой лафетов для переоборудования трехдюймовок в зенитки.
И каким местом я, спрашивается, раньше думал? Да уж, наедине с собой можно признаться, что приступы гениальности случаются со мной куда реже, чем хотелось бы.
Не откладывая дело в долгий ящик, я отправился к Поморцеву, где и озвучил свои мысли относительно зенитных пушек.
— Попробуем, — кивнул Михаил Михайлович, — а почему бы не использовать для этих же целей наши ракеты? Недостаток точности можно будет компенсировать количеством, а уж приделать к ним боевую часть наподобие шрапнели нетрудно. Сделать, так сказать, модификацию «воздушный пузырь». Почему, кстати, если не секрет, вы их так странно назвали?
— Вообще-то, конечно, секрет, — усмехнулся я, — но вам можно и намекнуть.
Надо сказать, что мое прошлое, точнее полное отсутствие всяких про него достоверных сведений, вызывало немалый интерес. В тех редких случаях, когда этот интерес проявлялся в официальных бумагах, ответ был «без комментариев». При лично заданных вопросах я, будучи в хорошем настроении, вежливо осведомлялся «а ваше какое собачье дело?». Если же настроение было не очень, спрашивающий посылался. Но Поморцеву немножко намекнем, он свой…
— Сколько стоит одна ракета, помните? Так вот, в той стране, где прошла моя молодость, бутылка водки стоила те самые два восемьдесят семь. И в народе ее ласково называли «пузырь»…
Даже если эти сведения и станут достоянием общественности, подумал я, то пусть народ ломает голову — тугрики, песо или йены я имел в виду. И какова была емкость той самой бутылки.
А на следующий день мы с Гошей обсуждали ход передислокации наших сил к месту неотвратимо приближающихся событий. Имели место быть все признаки начинающейся путаницы вплоть до видимого уже невооруженным глазом грядущего бардака, что не могло нас не беспокоить. Правда, вторая дивизия на фоне всего остального смотрелась очень неплохо…
— Вот что, — сказал мне Гоша. — Я уже отправил на Михаила представление к генерал-майору, он заслужил. И пусть всем этим исходом египетским он и командует! Оформить, наконец, эту кутерьму как единую операцию, дать ему все полномочия… А то ведь точно к войне все ненужное будет уже на месте, а нужное еще в процессе погрузки или вовсе подготовки к ней. Ты не против?
— Еще как «за», а то работать диспетчером мне уже надоело. Кстати, а почему у нас до сих пор профессиональных логистов нет?
— Ох, — вздохнул Гоша, — если сейчас начать перечислять, кого еще у нас нет, то как раз к началу войны и закончим. Но тут вот что уже пора решать — мы-то как поедем? С одной стороны, надо бы там появиться заранее, но, с другой, как раз в это время в Питере будет масса дел…