Несмотря на это, русские никогда не грозились использовать пилотов-добровольцев, которые жертвовали бы своими жизнями, на самолетах с ядерными бомбами врезаясь в намеченные в Америке цели. Не исключено, что такие добровольцы были; однако русские не заявляли, что держат их в резерве, или что основывают свои военные планы на самоубийственной тактике.
В более поздних космических проектах обе стороны старались вернуть на Землю астронавтов, или космонавтов, которых запускали в космос, несмотря на то, что вполне можно было отыскать добровольцев, готовых отдать жизни во славу нации (при этом обе стороны совершенно спокойно возлагали самоубийственную миссию на мышей, собак или обезьян). Русские еще до 1969 года успешно высадили бы своих на Луне, будь они готовы обречь космонавтов на медленную смерть после водружения флага.
Я печатаю то, что слышу, а потом использую орфографический контроль, говорит Аня в качестве объяснения.
Может, автокорректор тоже иногда ошибается, но лучше так, чем догадки строить.
Он пишет только о политике — не Алан, a El Senor. Ужасно досадно. Его писанина на меня зевоту нагоняет. Я убеждаю его бросить это дело, люди и так политикой по горло сыты. Вон ведь сколько других тем, на них бы и писал. Например, крикет — выразил бы свои личные соображении по поводу крикета. Я знаю, он эту игру смотрит. Мы с Аланом, когда поздно возвращаемся, видим его в окно, как он, сгорбившись, сидит перед телевизором. С улицы отлично видно, он никогда жалюзи не опускает.
Такой подход к человеческим жертвоприношениям довольно любопытен. Военачальники не задумываясь посылают войска в бой, полностью отдавая себе отчет в том, что очень многие солдаты погибнут. С солдатами, не желающими повиноваться приказу и отказывающимися идти в бой, обходятся сурово, даже казнят. С другой стороны, согласно офицерскому этосу, выделять конкретных солдат и приказывать им пожертвовать своими жизнями — например, пробравшись в стан врага и взорвав этот стан вместе с собой — неприемлемо. В то же время — что еще более парадоксально — солдаты, совершающие подобные акты по собственной инициативе, считаются героями.
На Западе отношение к пилотам-камикадзе Второй мировой войны остается в некоторой степени противоречивым. Эти молодые люди, конечно, были храбры в общепринятом смысле слова; тем не менее их нельзя квалифицировать как подлинных героев, поскольку, хотя они и пожертвовали своими жизнями и, возможно, даже в каком — то смысле вызвались пожертвовать своими жизнями, их решение было психологически обусловлено военным и национальным этосом, очень дешево ценящим человеческую жизнь. Получается, что их самопожертвование явилось скорее разновидностью культурного рефлекса, чем личным решением, независимым и принятым свободно. Пилоты — камикадзе проявили не больше подлинного героизма, чем пчелы, которые инстинктивно жертвуют собой, защищая улей.
Автокорректор, говорю я, предлагает замены бездумно. Если вы готовы всю жизнь руководствоваться советами автокорректора, вы с тем же успехом можете всякий раз гадать на Кофейной гуще.
Крикет я и сама иногда не прочь посмотреть. Ну нравятся мне мужские задницы, обтянутые белыми штанами. Из нас с Эндрю Флинтоффом получилась бы классная пара. Так и представляю: вот идем мы с ним по улице, виляя бедрами… Он младше меня, Эндрю Флинтофф, а у него уже жена и дети. Наверно, когда он на соревнованиях, клуше-жене кошмары снятся — как муженек западает на знойную, волнующую девушку экзотической внешности — вот вроде меня.
Аналогичным образом, во Вьетнаме готовность вьетнамских повстанцев примириться с огромными потерями при лобовых атаках на американского врага определялась не личным героизмом, но восточным фатализмом. Если же говорить о командирах, их готовность отдавать приказы к подобным атакам подтверждала их циничное игнорирование ценности человеческой жизни.
Некая нравственная амбивалентность, пожалуй, поначалу имела место на Западе и тогда, когда в Израиле прогремели первые взрывы, устроенные террористами-смертниками. В конце концов, взорвать себя — более мужественно («требует больше отваги»), чем оставить бомбу с часовым механизмом в людном месте и скрыться. Однако эта амбивалентность вскоре испарилась. Сегодня считается, что террористы-смертники жертвуют жизнью во имя зла, следовательно, не могут быть настоящими героями. Более того, раз смертники совершенно не ценят собственные жизни (поскольку верят, что в мгновение ока переместятся в рай), они в определенном смысле вовсе ничем не жертвуют.
Мы не о жизни говорим, возражает она. Мы говорим о печатании. Мы говорим об орфографии. И вообще, почему нужно правильно печатать на английском языке, если текст всё равно переведут на немецкий?
Если верить El Senor’y, зрение у него сильно село. Тем не менее, он пожирает глазами каждое мое плавное движение.
Тем не менее, он пожирает глазами каждое мое плавное движение. Это у нас такая игра. Я не возражаю. А для чего еще женщине задница? Надо пользоваться, пока молодая.
Когда я не таскаю корзины с бельем, я его секретарша на почасовой оплате. Еще я время от времени помогаю ему по дому. Сначала предполагалось, что я буду просто его segretari’eft, его секретом, его лебединой… арией, и даже не совсем так — я должна была просто печатать, стучать по клавиатуре, клацать по клавишам — туки-туки-тук.