Значит, вы не собираетесь заводить детей?
Наоборот, я совершенно не понимаю, что Алан имеет в виду. Дались ему Senor’овы деньги. Можно подумать, у него своих мало. Но Алана в этом положении дел что-то раздражает, вот как если представить, будто старик — испанский галеон, набитый сокровищами из колоний и тонущий в океане, и всё добро пропадет навсегда, если он, Алан, не нырнет и не спасет его.
Алан поискал его в интернете. Вот как я узнала, что он не из Колумбии, а значит, вовсе не Senor. Родился в Южной Африке в 1934 году, написано в статье. Романист и критик. Потом длинный список званий и дат. О жене ни слова. Я сказала, Белла Сандерс клянется, что он из Южной Америки. Ты точно нашел того, кого надо? Алан кликнул фотографию. Разве это не он?
Проклятие рождается в тот момент, когда человек, облеченный властью, вдруг говорит себе в раздумье: Люди утверждают, что, если я совершу это деяние, я и мой род будем прокляты — так пойду ли я дальше? И сам себе отвечает: Ха! Нет никаких богов, а значит, и проклятий тоже нет.
Нечестивец навлекает проклятие на своих потомков; в ответ потомки проклинают его имя.
Нет. Алан не хочет детей.
Это правда оказался он, хотя сфотографировали его, наверно, давным-давно, когда он был вполне себе, не то что сейчас — кожа да кости.
Могу я сделать замечание? сказала я вчера, когда принесла ему распечатку. Вы, при всем при том, очень хорошо знаете английский, но говорить «радио-ток-шоу» не принято, получается бессмыслица, мы говорим «радиошоу».
Вы сказали «при всем при том»? спросил он. При всем при чем?
При том, что вы не впитали английский с молоком матери.
Язык, впитанный с молоком матери, повторил он. Что это за язык такой?
Это язык, который вы выучили, сидя у матери на коленях, сказала я.
Это мне известно, сказал он. Меня смущает выбранная вами метафора. Неужели я должен был учить язык, сидя на женских коленях? Неужели я должен был высасывать его из женской груди?
12. О педофилии
Нынешняя истерия по поводу действий сексуального характера с детьми — и не только действий как таковых, но и их художественных изображений в виде так называемой детской порнографии — создает странную иллогичность. Когда тридцать лет назад Стэнли Кубрик экранизировал «Лолиту», он обошел табу — в те дни сравнительно мягкое, — задействовав актрису, о которой было хорошо известно, что она не ребенок, и которую можно было выдать за ребенка не иначе как с трудом. Однако при нынешних настроениях эта уловка не сработала бы: тот факт (факт фиктивный — в этом-то и суть), что вымышленный персонаж является ребенком, перевесил бы тот факт, что образ на экране не является детским.
Однако при нынешних настроениях эта уловка не сработала бы: тот факт (факт фиктивный — в этом-то и суть), что вымышленный персонаж является ребенком, перевесил бы тот факт, что образ на экране не является детским. Когда под вопросом секс с несовершеннолетними, закон, за плечом которого маячит общественное мнение, просто не в настроении учитывать столь тонкие различия.
Существует невинный, чисто дружески и даже обыденный способ поднять вопрос о детях. В тот момент, когда я произношу первое слово, слово «Значит», любопытство мое носит в высшей степени невинный характер.
Но между «Значит» и вторым словом, «вы», дьявол устраивает мне засаду, подсовывает картинку: душная летняя ночь, Аня извивается в объятиях рыжего Алана с конопатыми плечами, Алан проникает в ее лоно, восторженно принимающее его семя.
Спасибо за науку, сказала я. Уж будьте добры, примите смиренные извинения от столь недостойного существа.
Он бросил на меня тяжелый взгляд. И спросил: Где я написал «радио-ток-шоу»?
Я показала. Он посмотрел пристально, прищурился, зачеркнул слово «ток» и на полях, карандашом, старательно вывел «радиошоу». Вот, сказал он, так лучше?
Намного, сказала я. А у вас не такое уж плохое зрение.
Обычно он ходит в твидовом пиджаке горчичного цвета, какие встречаются в английских фильмах пятидесятых годов. Пиджак пахнет ужасно, как заплесневелая лимонная кожура. Когда он просит меня читать, глядя ему через плечо, я всегда под каким-нибудь предлогом отказываюсь. Надо бы ночью пробраться к нему в квартиру, стащить пиджак и сдать его в химчистку. Или сжечь.
Как же возникли нынешние настроения? Цензоры, озабоченные состоянием нравственности, терпели одно поражение за другим и были вынуждены постоянно защищаться, пока в конце XX века в драку не ввязались феминистки. Однако в вопросах порнографии феминизм, движение прогрессивное в других аспектах, улегся в постель с религиозными консерваторами, и вот тут-то началась путаница. В итоге сегодня, в то время как, с одной стороны, средства массовой информации безнаказанно задают тон, всё настойчивее выпячивая сексуальную сторону жизни, с другой стороны, подвергаются суровой критике аргументы эстетов о том, что искусство рушит табу (искусство преображает субъект, очищая его от грязи), а значит, художник стоит над законом. В нескольких четко очерченных областях табу одержало триумфальную победу: не только определенные изображения, особенно секс с несовершеннолетними, осуждаемый и жестоко наказуемый, но и обсуждения самих основ запрета, принимаются неодобрительно, а то и вовсе пресекаются.