Самое время было запаниковать, закричать, позвать охрану, но недаром ведь мастера работали. Абсолютная звуконепроницаемость кабинета Абдерибаши была гарантирована, так что ни кричать, ни бежать, ни паниковать смысла не имело. Как человек беспредельно практичный, а только такие и достигают подобных высот, Абдерибаша оперативно сориентировался в обстановке. Он был в ловушке, у него не было никаких шансов, и существование его холдинга, как и его жизнь, сейчас целиком и полностью была в руках трех незнакомцев. Пугать их тоже смысла не имело — раз они смогли проникнуть сюда, то сумеют и уйти, это Абдерибаша хорошо понимал, потому, восстановив дыхание, он максимально спокойным тоном спросил:
— Господа, чем вызвана честь лицезреть вас в моем кабинете?
— Абрам Ринатович, вы уже пришли? — раскрыв глаза, поинтересовался старик. — Надо же, мы вас чуть позже ждали. Алли, оставь, там ничего нет, я все эти бумаги читал. Обычный компромат, ничего серьезного. Вань, спрячь уже свою игрушку, тут собрались старые друзья, стрелять не в кого. Мы ведь друзья, господин Дерибаба?
— Конечно друзья, — не стал спорить тот, — только вы мне не представились…
— Ну, это дело поправимое. Собственно говоря, вы нас прекрасно знаете, хоть лично мы ни разу не встречались. Это Ваня, он у нас историк, кандидат. Это Алли, только сегодня из Шотландии, вы с ним сегодня утром по телефону говорили. А меня Иннокентием величают.
Если бы не дверь за спиной, Абдерибаша бы свалился, где стоял. А так с горем пополам на ногах удержался, хоть теперь, после того, как эти люди представились, он бы за свою жизнь и гроша ломанного не дал. Слишком хорошо понимал, что значит, когда знаешь в лицо главу лучшей частной спецслужбы мира, лучшего наемного убийцы и загадочную личность, про которую говорят, что он самый сильный в мире маг.
— По крайней мере второй по силе, — не стал скрывать, что читает мысли Абдерибаши, Шотландец.
— Алли, это неприлично! Мы же друзья? Друзья, а друзья должны быть друг с другом откровенны. Зачем это, читать мысли… Фу, как некрасиво! Мы же откровенны? Откровенны. Господин Дерибаба наверняка не хочет, чтоб мы больше не были друзьями. И сейчас нам, честно и откровенно, расскажет, зачем ему был нужен Леон Арцхалян. Так ведь, Абрам Ринатович, расскажите?
Абдерибаше стало еще хуже — надежда на спасение, которая только что замаячила перед ним, исчезла, потому что ценой спасения жизни было выдать Его Благородие… А значит тоже умереть, только чуть позже, но зато намного более мучительно. Хотя, с другой стороны, если они и так читают его мысли, а Шотландец, наверняка, это умеет, то скрывать ничего смысла нет, лучше во всем добровольно признаться, а что потом Его Благородие сделает…
Так то потом. А жить хочется сейчас — в уважаемом бизнесмене Абраме Ринатовиче Дерибабе проснулся бандит с большой дороги Абдерибаша, который не боялся ничего и никого, никогда не думал о завтрашнем дне, а жил лишь настоящим.
А жить хочется сейчас — в уважаемом бизнесмене Абраме Ринатовиче Дерибабе проснулся бандит с большой дороги Абдерибаша, который не боялся ничего и никого, никогда не думал о завтрашнем дне, а жил лишь настоящим.
— Я все расскажу! Началось это давным-давно, меня связали с одним… одной… с Его Благородием. Я еще не знал…
Невзирая на фантастичность рассказанной Абдерибашей истории, собеседники слушали его предельно внимательно.
* * *
Настюха валилась с ног. За свои двадцать с хвостиком, маленьким хвостиком, она даже представить себе не могла, что так можно устать. Полное истощение, физическое и магическое, осталось позади, теперь это было состояние по ту сторону усталости.
А зомби, казалось, было все столько же, как и в самом начале. Тогда, когда отряд ведьм только встретился с мертвым войском, казалось, что победить будет несложно. Ну, может пару ведьм пострадают, ну, может придется на пять минут задержаться — но ведь с ними сама З. Лобная, единственная и неповторимая, и сейчас она всех разметает одним заклинанием…
Разметала. Ровно одним заклинанием — у людей от такого кости ломаются, и они безвольно стонут, сожалея о том дне, когда родились. У мертвецов кости тоже ломались, только они на такие мелочи внимания не обращали. Поднимались, и опять в бой. И ведь им не отвести глаза, не замутить сознание, как это ведьмы хорошо умеют. Сознания у зомби нет, да и глаз тоже — одно лишь мертвое тело, у кого почти целое, у кого из одних костей, и отданный неизвестно кем приказ. Однозначный и недвусмысленный — разделаться с ведьмами.
Причем кто бы ни поднял мертвецов, заклинание этого некроманта продолжало действовать. Пробуждались не некоторые, пробуждались абсолютно все могилы. И старые, вековой давности, давно забытые, и новые, которым и года не было. Из земли поднимались мужчины и женщины, старики и дети, бомжи и те, кому при жизни памятники строили. Обитатели дощатых, сбитых на скорую руку гробов под давно разрушенными крестами, и те, кто лежал под мраморными монументами и кому первые лица государства раз в год несли цветы. Мертвецов была тьма, и они шли на ведьм…