Неожиданно в восточной части моря появилось серебристое облако, похожее на изморозь, поднятую ветром. Облако застыло на черном фоне противоположного берега.
— Выброс углекислоты, — сказал Антон. — Очень эффектно! Как это облако здорово вписывается в окружающий ландшафт!
Действительно, казалось, не хватало только этого облачка, чтобы оживить пейзаж на другом берегу. Там лежала багряная пустыня: красные, оранжевые, розовые скалы самой причудливой формы; совсем готовые скульптуры художников-абстракционистов, виднелись и вполне реалистические изваяния, одно напоминало роденовского мыслителя, второе ящера, тонущего в зыбучем песке. Веяло запустеньем и тоской.
Я поделился своими мыслями с Антоном. Он ответил тоже с грустинкой в голосе:
— Пейзаж не вселяет оптимизма. Марсианам было скучновато мерзнуть, ходить в скафандрах и любоваться такой панорамой.
— Что, если тогда все было по-иному?
— Возможно. Хотя настроение осталось. Может быть, из-за такого настроения и пошло все прахом.
— Ты серьезно считаешь, что здесь существовала жизнь, люди, цивилизация?
— Иногда приходит такая мысль. Хотя…
Вмешался Макс:
— Неужели тебе мало доказательств? Ах, Антон, Антон!
— Пока негусто.
— А каналы? Ты что полагаешь, что они следствие эрозии? Осадочные породы! Существование морей!
Вашата погасил начавшийся было спор:
— Все мы хотели бы найти следы жизни. Что там у вас? Направьте объектив на Туарега. Вот так, хорошо. Где же он? Довольно. Поднимайте! Только осторожней. Нагрузился он порядочно.
«Черепашка» рванулась к обрыву и остановилась, подрагивая. Канат натянулся. Туарег исчез за выступом.
— Сорвался! — сказал Антон. — Я попробую подтянуть.
Лебедка не брала. Видно, робот заклинился между камней. Чувствовалось по вибрации каната, что он изо всех сил пытается выбраться из ловушки.
Я выключил у него двигатели.
— Правильно, — одобрил Вашата. — Ну что будем делать? Жалко Туарега.
Макс предложил:
— Я спущусь вниз. Ребята устали. Ну сам подумай, что мы здесь торчим вдвоем? Вся утренняя программа выполнена. Христо! Ну!
— Действительно, сегодня мы бьем баклуши, носам понимаешь, инструкция велит. Просчитано не раз «Большим Иваном», и получены варианты, когда мы оба здесь будем нужны. Ведь сам знаешь?
— Да, но «Иван» не был на Марсе.
В программу вводили не те данные.
— Те. Почти те, Макс. Извините, ребята, мы все с Максом митингуем. А вы действуйте! Антон останется с техникой, а ты, Ив, как бывший альпинист, пойдешь выручать этого остолопа, да будь осторожен, как бы у Туарега управление не подвело.
Макс сказал безнадежным тоном:
— Я проходил схемы роботов этого типа.
— Знаю. Будешь консультировать Ива.
Я стал спускаться. Почти с таким же успехом прокатился по сланцевым плиткам, только теперь они лежали плотней. Я смотрел сквозь стекла шлема во все стороны, пытаясь заметить что-либо интересное, хоть здесь все было интересно, каждая сланцевая плитка, каждый камень были дороже алмазов, но я пересиливал себя, не брал ничего, решив, что, если Туарега не удастся вызволить, захвачу на обратном пути, только сунул в карман скафандра что-то похожее на крохотную панцирную рыбку, впрессованную в песчаник. Сейчас эта находка занимает почетное место в Марсианском музее в Москве, на Воробьевых горах, хотя там есть экспонаты и поинтереснее, но с этой рыбешки начинается экспозиция «животного мира Марса».
Я довольно скоро опустился с помощью Антона до злополучного карниза и сам бы полетел вслед за Туарегом, если бы не туго натянутый трос; из-под ног предательски вылетали плитки минерала, похожего на яшму, я не мог стоять, не рискуя сорваться, и сел, свесив ноги. Метрах в десяти застыл, покачиваясь на тросе, наш Туарег. Я улыбнулся, представив себе, как бедняга барахтался, не находя точки опоры. Когда Антон подтягивал его, то он стукался головой о нависшую кромку карниза.
— Все в порядке! — сказал я. — Пожалуй, парень отделался легкими ушибами. Ты, Антон, будешь очень осторожно выбирать трос, а я…
Я хотел сказать, что помогу перетащить его на карниз, и забыл обо всем на свете, посмотрев направо и вниз. Там, метрах в двухстах от общего фона каменных нагромождений, отделились и замерли в невесомости странные сооружения, похожие по своей архитектуре на строения термитов, только несравненно сложней. Это были ажурные переплетения, каменные кружева. Вглядевшись, я стал различать детали, улавливать в этом целом отдельные части.
На какой-то миг у гладкой, отполированной до блеска каменной стены, вернее обтесанной горы, я увидел город необыкновенной архитектуры под прозрачным колпаком. Я увидел ровные улицы, аркады, заметил облицовку домов с красочными фресками на фасадах, летательный аппарат, плавно парящий над морем, яхту, она подходила к набережной из оранжевого камня с черным парапетом. Стояли суда с непомерно высокими мачтами. Людей я не видел. Так же внезапно картина изменилась. Осталась отвесная стенка обрыва, далеко внизу — холодный блеск озера, терраса, а на ней, как в мультфильме, деформировались прекрасные дворцы, превращаясь в каменные кружева, изъеденные песчаными бурями, разрушенные солнцем и космическим холодом.