— С ними что-то творится, — прошептал Макс, — пусть лучше возвращаются.
Действительно, мы летели, судорожно ухватившись за подлокотники кресел. Под нами проплывала пестрая равнина, разграфленная сетью каналов с зеркалами водохранилищ, над городами не было куполов. Их было много. Они тянулись на многие километры по берегам озер и каналов.
— Поля и леса! — воскликнул Антон. — Я совсем не вижу пустынь! А ты, Ив?
И я не видел пустынь. Солнце стояло над головой: мы летели над экваториальной зоной, оно припекало довольно сильно и было много ярче, чем сейчас. Восходящие потоки воздуха мягко покачивали нас, ощущался терпкий запах невиданных растений.
Антон сказал:
— Жили они здорово. Все засеяно. Мы попали в эпоху, когда еще не изготовляли искусственной пищи. Пейзаж похож на египетский.
Я согласился с ним, что сеть каналов, поля между ними напоминают египетские, но только при беглом взгляде, здесь не было земной теплоты в пейзаже, не тот рисунок оросительной сети, иные краски полей, иные города, поселки. Ведь мы на Марсе!
Наш странный марсианин исчез. Иногда сбоку повисала авиетка и на нас смотрели из-за прозрачных стенок кабины большеглазые существа, все казались одного возраста, не было совершенно детей. Не заметили мы их и на суше, на улицах городов, когда нас спустили ниже и мы летели, едва не касаясь крыш домов.
В ту пору марсиане еще предпочитали передвигаться с помощью собственных ног. Они спешили по улицам, видны были группы людей, разговаривавших и при этом воздевавших руки к небу. Впервые увидев с десяток марсиан с воздетыми к небу руками, Антон сказал:
— Смотри! Бандит, вон тот, что подходит к ним не справа, а слева, идет через площадь, прямо крадется, у него необыкновенно широкие плечи, в черной накидке, в руках лучевой пистолет!
— Откуда ты взял, — спросил Макс. — Что за пистолет? Бандитизм при таком уровне цивилизации? Днем, у всех на виду. Хотя…
Широкоплечий подошел походкой танцора в балете к группе мужчин и также воздел руки к небу.
Вашата сказал:
— Приветствие! Манера вести мужской разговор.
— Конечно, обычное приветствие, как наше рукопожатие или касание носами у тибетцев, — заключил Макс Зингер.
Скоро мы уже забыли об этом странном обычае, захлестнутые лавиной новых впечатлений. Архитектура, созданная гениальными зодчими, планировка городов, растения, летательные аппараты, и главное — люди привлекали нас. Хотелось спрыгнуть с кресел на улицу, поднять руки, потрясти кистями, затем пожать по-земному, расспросить, как и что…
Поражало разнообразие в одежде. Впоследствии, когда мы нашли марсианские записи, то увидели, как создавалась одежда для каждого времени суток, для деловых встреч, занятий, прогулок, размышлений. Особенной изобретательностью блистали женщины.
Женщины не были так экспансивны, как мужчины, не собирались группами на улицах, а если останавливались при встрече, то очень ненадолго, и не воздевали рук к небу. Они ходили в одеяниях нежнейших, неземных тонов. Сейчас, когда изданы альбомы марсианских фасонов, взятые на вооружение земными костюмерами, вы убедитесь, как трудно передать словами, например, костюм для поездки на Великий канал, состоящий более чем из трехсот деталей, или костюм для размышлений в вечерние часы, не говоря уж о нарядах для парадных приемов или изготовленных для карнавалов в честь Великого противостояния.
Мужчины носили облегающие костюмы, судя по всему, в них подкачивался воздух, потому что встречались щеголи с непомерно широкими плечами и тонкой талией, другие — толстые, почти шарообразные, или в виде различных геометрических фигур. Но такие попадались не особенно часто, основной тип — высокие, широкоплечие, тонконогие. У женщин, видимо, изящество фигур, модная угловатость тоже достигались не без помощи технических приемов.
Что-то неуловимое роднило нас с этим непонятным народом, и не только схожесть очертаний тела, а главное — духовная общность.
— Ну конечно же, — сказал Антон, поняв, о чем я думаю, — у меня такое ощущение давно, мне даже кажется, я знаю, о чем они сейчас говорят. Вон тот гигант, он обсуждает какую-то проблему, связанную с космосом, видишь, показывает на небо.
…Из-за горизонта выплыл Фобос, похожий на плохо обработанный каменный топор, он заметно приближался, и казалось, что нам с ним не разминуться.
Вначале путешествие протекало в полной тишине, затем хлынули звуки: певучий говор, шум воды на плотинах, свист ветра. Мы забыли про Вашату и Зингера. Но скоро они напомнили о себе, появившись рядом в таких же оранжевых креслах.
Вашата сказал:
— Полная фантасмагория! Непонятно, как они это делают?
Зингер молчал, глядя вниз: мы летели над водохранилищем, и на голубовато-фиолетовой воде виднелось множество судов с необыкновенно высокими мачтами, и разноцветными, непомерно большими парусами.
— Гонки! — сказал Вашата.
— Гонки! — сказал Вашата. — Все-таки что с нами творится? Что это…
Я не услышал конца фразы. Мы опять очутились в зале возле черного цилиндра, в оранжевых креслах перед гигантским пустым экраном. Вашата и Зингер исчезли. Марсианин сказал по-русски: