— Быстрее! Хватайте его, а то вырвется!
Оладан и д'Аверк дружно набросились на великана, и тот не устоял на ногах.
Силы он был недюжинной. Обхватив толстыми пальцами руку Хокмуна, он почти освободился от захвата, но тут герцог Кельнский позвал на помощь:
— Быстрее! Хватайте его, а то вырвется!
Оладан и д'Аверк дружно набросились на великана, и тот не устоял на ногах.
Д'Аверк вытащил меч. В маске Вепря и металлическом облачении воина Гранбретании он выглядел очень грозно. Острие его меча прижалось к горлу пленника.
— Имя! — громогласно потребовал француз.
— Капитан Шарагов. Где мой экипаж?
Чернобородый капитан угрюмо смотрел на своих недругов. Он был скорее зол, чем испуган.
— Где мой экипаж? — повторил он.
— Ты о тех безумцах, которых послал на смерть? — спросил Оладан. Они все пошли ко дну. Но перед этим успели рассказать нам о твоем гнусном замысле.
— Дураки! — выругался Шарагов. — Вас всего трое, а у меня на другом корабле целая армия. Неужели вы надеетесь меня удержать?
Д'Аверк хихикнул.
— С одной армией, как видишь, мы справились, нам не привыкать.
В глазах Шарагова мелькнул страх, но тут же исчез, уступив место решительности.
— Я вам не верю. Команда этого корабля жила только для того, чтобы убивать. Не лгите, что сумели с ней…
— Справились, не сомневайся, — перебил д'Аверк. Огромная кабанья маска повернулась к Хокмуну. — Ну что, поднимемся на палубу и доведем дело до конца?
— Погоди! — Хокмун нагнулся над Шараговым. — Я хочу задать ему один вопрос. — Скажи-ка, Шарагов, твои люди когда-нибудь захватывали девушек?
— Им приказано не убивать девушек, а доставлять мне.
— Зачем?
— Не знаю. Мне велено отправлять девушек Ему, вот я и отправляю. Шарагов засмеялся. — Нет, не удержите вы меня. И жить вам осталось не больше часа. Скоро мои ребята заподозрят неладное.
— Почему же ты никого из них не взял с собой на этот корабль? Уж не потому ли, что им не понравилось бы содержимое трюмов?
Шарагов пожал плечами.
— Когда я закричу — они придут.
— Возможно, — кивнул д'Аверк. — Ну-ка, поднимись, будь любезен.
— Куда ты отправлял девушек? — допытывался Хокмун. — Кому?
— На материк, конечно. Безумному Богу, моему господину.
— Ты — слуга Безумного Бога? Значит, правда, что эта секта разбойничает на море?
— Да, я его слуга, хотя в секте не состою. Просто сектанты хорошо платят, чтобы я потрошил корабли и отсылал им добычу.
— Зачем им это?
Шарагов ухмыльнулся.
— В секте нет моряков. Поэтому жрецы и обратились ко мне, когда один из них придумал этот план. Хотя, сказать по правде, я не знаю, зачем им сокровища. — Он поднялся на ноги. — Ну, пошли. Забавно будет посмотреть, что вы затеяли.
Д'Аверк кивнул Хокмуну и Оладану. Те исчезли во тьме и вернулись с тремя длинными незажженными факелами. Д'Аверк подтолкнул Шарагова, и капитан следом за Оладаном двинулся к трапу.
Они медленно поднялись на палубу и увидели в свете заката большой, красивый трехмачтовый корабль.
Матросы, стоявшие на палубе, сразу поняли, что произошло, и бросились к борту. Но Хокмун закричал, прижав к спине Шарагова острие меча:
— Не двигайтесь, иначе мы убьем вашего капитана!
— Если убьете меня, они убьют вас, — проворчал Шарагов. — Кто от этого выиграет?
— Молчать! — сказал Хокмун. — Оладан, зажигай!
Оладан ударил кресалом о кремень. Факел вспыхнул. Запалив два других, зверочеловек раздал их своим спутникам.
— Слушайте! — закричал Хокмун. — Наше судно пропитано нефтью. Если кто-нибудь из нас опустит факел, оно загорится. Тогда и вам несдобровать.
— Так, значит, мы все сгорим, — хмыкнул Шарагов. — Да вы такие же сумасшедшие, как и те ослы, которых убили.
Хокмун отрицательно покачал головой.
— Оладан, готовь ялик.
Горец прошел на корму, к самому дальнему люку, развернул над ним лебедку, откинул крышку и, прихватив конец троса, исчез внизу.
Заметив движение на чужом корабле, Хокмун опустил факел. Пламя отражалось в его глазах, бросало багровые отблески на лицо.
Оладан снова поднялся на палубу и, держа в одной руке факел, другой стал вращать ворот лебедки.
Увидев поднимающийся над люком огромный ялик с тремя оседланными лошадьми, Шарагов крякнул от изумления. Лошади испуганно и непонимающе глядели на море. Ялик медленно проплыл в воздухе и повис, покачиваясь, над водой.
Закончив работу, Оладан привалился к лебедке спиной. Он вспотел и тяжело дышал, но ни на секунду не опускал факела.
Шарагов осклабился.
— Неплохо придумано. Но ничего не выйдет. Вас всего трое. Что теперь будете делать?
— Повесим тебя, — ответил Хокмун. — На глазах у экипажа. Я устроил эту ловушку по двум причинам. Первая: мне нужно кое-что от тебя узнать. Вторая — я решил свершить правосудие.
— Какое еще правосудие? — закричал перепуганный Шарагов. — Зачем ты суешься в чужие дела? Какое еще правосудие?
— Правосудие Хокмуна, — твердо ответил герцог Кельнский. На его бледное лицо упал солнечный луч, и казалось, Камень во лбу ожил.
— Матросы! — завопил Шарагов. — Спасите меня! Убейте их, матросы!
— Если вы пошевелитесь, мы убьем его и подожжем корабль, — крикнул д'Аверк. — Вы погибнете напрасно. Мой вам совет: уходите, пока целы. Мы казним только Шарагова.