Он сделал глубокий вздох, пытаясь успокоиться, и в этот момент на экране появилась красная строчка: «Обрыв силового кабеля».
Анализ собственных мыслей и побуждений был на корабле обязательной дисциплиной, и позднее 19-й не раз пытался вспомнить, о чем он думал тогда и что чувствовал. Кажется, он даже не пытался осознать случившееся — просто сидел и смотрел на экран. Затем за соседним пультом 113-я откинулась на спинку кресла и тихо засмеялась. И только тут до него дошло. Обрыв кабеля.
— Всего-то? — потрясенно произнес он.
162-й шумно заворочался в своем кресле и радостно объявил: «Живем!» Теперь он уже не выглядел испуганным.
«Как и все мы, — подумал 19-й. — Пронесло. На этот раз пронесло».
Весь экипаж находился сейчас у экранов, и все переводили дух, освобождаясь от чувства чудовищной опасности. А затем кто-то набрал на пульте слово «локализация» — запрос компьютеру, с требованием указать, где именно произошло повреждение.
Ответа 19-й не понял. На экране обычным зеленым светом вспыхнула строчка: «Локализация невозможна».
— Ну и ну, — пробормотал 19-й. — Не знал я, что для нашего компа существуют невозможные вещи.
Компьютер, установленный на корабле, по сути, управлял абсолютно всем, происходящим на борту. Он искал, находил и ликвидировал мелкие повреждения, он управлял всеми корабельными роботами, он держал в своей необозримой памяти родословные всех членов экипажа, он составлял для каждого меню, учил детей и следил за работой реакторов. И уж конечно, хранилась в его памяти схема гигантского звездолета, со всеми изменениями, внесенными после старта. И вот на тебе.
— Кто-нибудь знает, что это может означать? — поинтересовался 54-й.
— Я знаю, — 113-я пожала плечами, — только все равно чушь получается.
— Ну?
— Ну, в общем, такой ответ возможен, если схема корабля в памяти компьютера не соответствует истинному положению дел.
В рубке воцарилось молчание. А на экране тем временем строчка за строчкой появлялись комментарии — кто-то из группы технического обеспечения давал разъяснения.
— Кто пойдет? — осведомился 54-й.
19-й неторопливо набрал на клавиатуре: «жребий».
Компьютер ответил мгновенно:
— 19.
Жилая зона звездолета имела форму цилиндра, на верхнем торце которого возвышалась ажурная решетчатая конструкция-ферма главного реактора, увенчанная гигантским шаром. Такое расположение было выбрано не случайно — реактор должен улавливать космический водород и служить одновременно метеоритной защитой для жилой зоны. И вот теперь, видимо, шальной метеорит ухитрился подобраться к кораблю не спереди, где он благополучно угодил бы в воронку питания и в виде плазмы направился бы в двигатель, а сзади и сбоку, причем не просто подобраться, а разрушить заключенный в прочную оболочку вакуумной защиты силовой кабель.
«Случай сам по себе маловероятный, — думал 19-й, направляясь вверх по спиральному коридорчику, — но с другой стороны, времени для его осуществления было более чем достаточно…»
— Готов, — произнес 19-й. Он стоял сейчас перед дверью «горячей» шлюзовой, облаченный в средний скафандр.
— Ни пуха ни пера, — донесся из наушников чей-то голос, он так и не разобрал — чей. — Тебе хоть известно, что это первый выход за историю корабля? Раньше гоняли только роботов.
— Первый? — изумился 19-й. — Умели строить предки!
Корабль шел с постоянным ускорением в один «же», и любой сорвавшийся с него предмет быстро оказывался за кормой, попадая в выхлопную струю двигателя. Это, а также ощутимая радиация, исходящая от реактора, делали выход человека наружу весьма нежелательным событием. Но чтобы этот выход был первым!
— Впрочем, — произнес 19-й, — к черту.
Он коснулся контактной клавиши, однако, вопреки ожиданиям, дверь не шелохнулась. Вместо этого над ней замигал беспокойный красный огонек, и из динамиков внешней связи до 19-го донесся знакомый женский голос, тот самый, что передавал сигнал тревоги.
— Дверь заблокирована, — произнес голос. — К сожалению, выход за пределы корабля представляет для вас опасность. Произвести его вы можете только с разрешения командира корабля, после того как дверь будет разблокирована с центрального пульта.
Голос был мягкий и ласковый, в нем чувствовались успокаивающие нотки. 19-й подумал, что, наверное, диктора подбирали специально.
— Рассчитано на то, чтобы остановить насмерть перепуганного дезертира, — усмехнулся 19-й. — За кого она нас принимала? И кстати — кто у нас на корабле командир? — Из наушников раздался дружный смех.
— Я попробую, — неуверенно предложила 113-я. — Наверное, это будет не очень сложно…
Прошло, однако, не меньше десяти минут, прежде чем красный огонек погас и дверь открылась. Поправив на плече скафандра телекамеру, 19-й шагнул в шлюзовую камеру, единственным источником света в которой был прожектор его скафандра.
19-й осмотрелся. Он находился в помещении пяти метров в длину и трех в ширину — такие габариты, как он знал, необходимы были, чтобы наружу мог пройти вездеход — самая крупная из передвижных машин корабля.
Силовой кабель проходил по стене шлюзовой, но последовать за ним наружу 19-й, увы, не мог. Шлюзовая не имела выхода!