Онкельскрут вскочил на ноги и закричал:
— Ты ждешь письма?
Не говоря ни слова, Снусмумрик подбежал к дровяному сараю, опрокинул чурбан для колки дров, распахнул дверь, и все увидели, что он шарит лапой по полочке у окна над верстаком.
— Никак ты ищешь свои очки? — с любопытством спросил Онкельскрут.
— Я хочу, чтобы мне не мешали, — ответил он, вышел из сарая и пошел дальше.
— В самом деле! — воскликнул Онкельскрут и заспешил за Снусмумриком. — Ты совершенно прав. Прежде я целыми днями искал вещи, слова и названия и не мог терпеть, когда мне пытались помочь. — Он уцепился за плащ Снусмумрика и продолжал: — Знаешь, что они говорили мне целыми днями? «Где ты видел это в последний раз?» «Постарайся вспомнить» «Когда это случилось?» «Где это случилось?» Ха?ха! Но теперь с этим покончено. Я забываю и теряю все, что хочу. Скажу тебе…
— Онкельскрут, — сказал Снусмумрик, — по осени рыба ходит у берега, а не на середине реки.
— Ручья, а не реки, — радостно поправил его Онкельскрут. — Это первое разумное слово из всех, что мне довелось услыхать сегодня.
— Ручья, а не реки, — радостно поправил его Онкельскрут. — Это первое разумное слово из всех, что мне довелось услыхать сегодня.
Он тут же побежал к реке, а Снусмумрик продолжал искать. Он искал письмо Муми?тролля, прощальное письмо. Муми?тролль должен был бы его оставить, ведь он никогда не забывает сказать «до свидания». Но все тайники были пусты.
Лишь один Муми?тролль знает, как нужно писать письмо Снусмумрику. По?деловому и коротко. Никаких там обещаний, тоски и прочих печальных вещей. А в конце что?нибудь веселое, чтобы можно было посмеяться.
Снусмумрик вошел в дом и поднялся на второй этаж, отвинтил круглый деревянный шарик на лестничных перилах — там тоже ничего не было.
— Пусто! — сказала Филифьонка за его спиной. — Если ты ищешь их драгоценности, то они не здесь. Они в платяном шкафу, а шкаф заперт.
Она сидела на пороге своей комнаты, закутав лапы в одеяло и уткнув мордочку в горжетку.
— Они никогда ничего не запирают.
— Какой холод! — воскликнула Филифьонка. — За что вы меня не любите? Почему не можете придумать для меня какое?нибудь занятие?
— Ты можешь спуститься в кухню, — пробормотал Снусмумрик, — там теплее.
Филифьонка не отвечала. Откуда?то издалека донесся слабый раскат грома.
— Они ничего не запирают, — повторил Снусмумрик.
Снусмумрик подошел к платяному шкафу и отворил дверцу. Шкаф был пуст. Он, не оглядываясь, спустился вниз по лестнице.
Филифьонка медленно поднялась. Она видела, что в шкафу пусто. Но из пыльной темноты шкафа шел отвратительный и странный запах — удушающий и сладковатый запах гнили.
В шкафу не было ничего, кроме съеденной молью шерстяной прихватки для кофейника и мягкого коврика серой пыли. А что это за следы на слое пыли? Крошечные, еле заметные… Что?то жило в шкафу… Нечто вроде того, что ползает на месте сдвинутого с места камня, что шевелится под сгнившими растениями. Теперь они уползли из этого шкафа — они ползли, шелестя лапками, тихонько позванивая панцирями, шевеля щупальцами, извиваясь на белых мягких животиках…
Она закричала:
— Хомса! Иди сюда!
Хомса вышел из чулана. Растерянный, помятый, он недоуменно смотрел на Филифьонку, словно не узнавал ее. Хомса раздул ноздри — здесь очень сильно пахло электричеством, запах был свежий и резкий.
— Они выползли! — воскликнула Филифьонка. — Они жили здесь и выползли!
Дверца шкафа скрипнула, и Филифьонка увидела, как в нем что?то опасно блеснуло. Она вскрикнула. Но это было всего лишь зеркало на внутренней стороне дверцы. В шкафу же было по?прежнему пусто.
Хомса Тофт подошел ближе, прижав лапы ко рту. Глаза у него стали круглые и черные как уголь. Запах электричества становился все сильнее и сильнее.
— Я выпустил его, — прошептал он, — он был здесь, но я выпустил его.
— Кого ты выпустил? — со страхом спросила Филифьонка.
Хомса покачал головой.
— Я не знаю, — сказал он.
— Но ведь ты, наверно, их видел. Подумай хорошенько, — настаивала Филифьонка. — Как они выглядели?
Но хомса побежал в свой чулан и заперся. Сердце у него сильно стучало, а по спине бегали мурашки. Стало быть это правда. Зверек пришел сюда. Он здесь, в долине. Хомса открыл книгу на той самой странице и стал читать по складам быстро, как только мог: «Мы имеем основание предполагать, что его конституция приспособится к новым обстоятельствам и освоится в новой среде, после чего создадутся предпосылки для возможности его выживания. Далее существует вероятность, однако это лишь наше предположение, наша гипотеза, что через неопределенное время в результате развития этой особи, причем характер его развития абсолютно неясен, он вступит в фазу нормального роста».
Ничего не понимаю, — прошептал хомса, — одна болтовня. Если они не поторопятся, он пропадет.
Он лег на книгу, зарыв лапы в волосы, и в отчаянье принялся сбивчиво рассказывать дальше. Он знал, что зверек становится все меньше и меньше и что выжить ему очень трудно.
Гроза подходила все ближе, вспышки молнии сверкали здесь и там. Непрерывно слышался треск электричества, деревья дрожали, и зверек чувствовал: «Вот, вот, наконец?то!» Он все рос и рос. Вот опять засверкали молнии, белые и фиолетовые. Зверек стал еще больше. Он стал уже такой большой, что ему необязательно было принадлежать к какому?нибудь виду.