— И ты хочешь, чтобы мы занялись решением этого вопроса прямо здесь, в аэропорту?! У всех на глазах?!
Это все, что пришло ему в голову в качестве ответа. Он попытался отшутиться, дабы скрыть свое удивление.
Он попытался отшутиться, дабы скрыть свое удивление. Однако Илене было вовсе не до смеха.
— Я не шучу, Элиот, я советую тебе серьезно об этом подумать, — говорит она и направляется к выходу.
— Постой! — кричит он, чтобы удержать ее.
«Мистер Элиот Купер, вас просят срочно пройти на посадку к выходу номер восемнадцать».
— Черт! — произносит он сквозь зубы и решительно направляется к эскалатору.
Поднявшись наверх, он оборачивается, чтобы помахать ей рукой.
Сентябрьское солнце заливает зал.
Элиот ищет ее глазами, но она уже ушла.
* * *
К тому времени, когда самолет приземлился в Сан-Франциско, наступила ночь. Перелет длился шесть часов, и в Калифорнии было уже девять вечера.
Элиот собирался выйти из аэропорта и взять такси. Но вдруг почувствовал, что сильно проголодался. Взволнованный словами Илены, он не притронулся к еде, которую подавали в самолете. А холодильник дома, как обычно, пуст. На третьем этаже Элиот заметил заведение «Голден Гейт». Он несколько раз заходил сюда со своим лучшим другом Маттом, который часто летал на Западное побережье. Устроившись у стойки, мужчина заказал салат и бокал шардоне. Он устало потер глаза и попросил жетоны, чтобы позвонить из телефонной кабинки в глубине зала. Во Флориде уже было за полночь, но Элиот все же набрал номер любимой женщины. Она не ответила. Несомненно, Илена была дома, но, видимо, не хотела говорить.
«Можно было догадаться, что она не станет брать трубку. Я повел себя как полный дурак…» — подумал он.
Однако Элиот не чувствовал сожаления. Ведь это правда: он не хотел детей.
И вовсе не из-за того, что не любил Илену. Нет, ее он обожал, и она отвечала ему взаимностью. Элиот считал, что одной любви тут недостаточно. В семидесятые годы двадцатого века человечество выбрало для себя гибельный путь. И он не хотел брать на себя столь тяжкую ответственность: отдать маленькое существо на растерзание этому жестокому миру, перевернувшемуся с ног на голову.
Но Илена даже слышать об этом не хотела.
Вернувшись к стойке, Элиот заказал кофе. Он нервничал и хрустел пальцами, даже не замечая этого. В кармане куртки он нащупал пачку сигарет и, не удержавшись, закурил.
Элиот знал, что пора прекращать курить. Все вокруг говорили о вреде табака. Еще пятнадцать лет назад ученые определили, что никотин вызывает зависимость, и, будучи доктором, Элиот прекрасно знал, что курильщики значительно чаще подвергаются раку легких и сердечно-сосудистым заболеваниям. Но, как большинство врачей, больше беспокоился о здоровье пациентов, чем о своем собственном. К тому же сигареты являлись признаком роскоши и культурно-социальной свободы. А это тоже чего-то стоит.
«Конечно, я брошу курить, — думал Элиот, выпуская струйку дыма, — но только не сегодня…» Он чувствовал себя слишком усталым, чтобы произвести над собой такое усилие.
Элиот скользнул рассеянным взглядом по окнам ресторана и вдруг увидел мужчину в странной пижаме голубого цвета, который смотрел на него сквозь стекло. Доктор прищурился, чтобы лучше рассмотреть странного человека. На вид мужчине было около шестидесяти. Небольшая, едва начавшая седеть бородка делала незнакомца похожим на Шона Коннери. Элиот нахмурился. Что в столь поздний час забыл здесь этот человек в пижаме, стоявший босиком на каменном полу аэропорта?
Такие вопросы не должны были сильно беспокоить Элиота, но неизвестная сила заставила его подняться с места и выйти из ресторана. Похоже было, что пожилой мужчина заблудился: он вел себя так, словно оказался в совершенно незнакомом месте. Чем ближе Элиот подходил к нему, тем больше его охватывало чувство смущения. Он не признался бы в этом даже себе самому. Кто этот человек? Может, пациент, сбежавший из больницы? В таком случае Элиот как врач должен ему помочь…
Когда доктор приблизился к незнакомцу, он наконец понял, что его так насторожило: тот напоминал ему отца, умершего пять лет назад от рака поджелудочной железы.
Пребывая в замешательстве, Элиот подошел ближе. Сходство с отцом было удивительным: та же форма лица, та же ямочка на щеке, которую унаследовал и его сын…
А вдруг это… отец…
Нет, надо взять себя в руки! Папа умер. Пять лет назад. Элиот сам присутствовал на кремации.
— Я могу вам помочь, уважаемый?
Мужчина отступил от Элиота на несколько шагов. Он тоже казался взволнованным. В нем чувствовались сила и в то же время какое-то безнадежное отчаяние.
— Я могу вам чем-то помочь?
В ответ незнакомец прошептал:
— Элиот…
Откуда он знал его имя? И голос…
Нельзя сказать, что отец и сын были близки. Но после смерти папы Элиот часто упрекал себя в том, что не постарался в свое время понять его.
Доктор был словно в дурмане и, сознавая всю абсурдность ситуации, спросил дрогнувшим голосом:
— Это ты, папа?
— Нет, Элиот, я не твой отец.
Как ни странно, ответ не успокоил молодого врача. Он словно предчувствовал, что самое поразительное произойдет позже.
— А кто же вы?