— Какой вы все-таки молодец! И какая у вас интересная, сложная и благородная работа…
И подарила взглядом, который Чернобровин не променял бы на все бериллы и изумруды в мире.
***
Прошло две недели. Полковник Максимов после очередного доклада Чернобровина — теперь уже капитана — вспомнил о музейном деле и, хитро прищурившись, сказал:
— Эх, Вадим Николаевич, вот вам кажется, что вы знаете все об этом деле. А ведь не все…
— Например, товарищ полковник?
— Каким образом дверь за Сухоруковым оказалась снова опечатанной?
— Верно, товарищ полковник. Сознаюсь, так и осталась для меня эта деталь загадочной. Факиры в Крутоярске не водятся, а помощника у Сухорослова не было. А вам известно, каким образом?
— Известно.
— Окажите, Ефим Антонович.
— Скажу. Только чур: разгадку за разгадку. Вы мне тоже на один вопрос ответите.
— Согласен.
— Ее запечатал снова… Кирюхин. Он мне сам признался. Увидел, что шпагат болтается, и ужаснулся. Как же: дважды в одну ночь проштрафился. Проглядел, как в музей залезли, — раз, и допустил, что печать сорванной оказалась, — два. Больше всего ответственности за последнее боялся печать, да еще милицейская. Приладил снова веревочку да еще большим пальцем прижал. А вы упустили эту деталь. А то бы новый великолепный отпечаток имели — с кирюхинского большого пальца. То-то было бы хлопот: ведь Кирюхин ни в каких картотеках не значится…
И еще интересная новость: Наставник сознался, что знает секрет завещания. Долго упирался, путал, потом видит — дело дрянь, сдался. Нашли они, действительно, там ключ к этому документу. Когда Наставник от Сухорослова узнал о содержимом папки, то приказал всю папку унести, чтобы ни одна душа не догадалась, что он именно портрет ищет. И вот предлагает самоуверенно, нагловато этак: «Могу открыть секрет. Не даром, конечно, а в обмен на смягчение моей участи.
И вот предлагает самоуверенно, нагловато этак: «Могу открыть секрет. Не даром, конечно, а в обмен на смягчение моей участи. Сами не трудитесь искать, все равно не найдете!». Бизнесмен! Можете себе представить, какую физиономию он скорчил, когда генерал ответил ему: «Не надобно! Опоздали!».
Максимов ухмыльнулся, представив, вероятно, физиономию Наставника. После паузы спросил:
— А теперь вы, товарищ капитан, раскройте мне один секрет. Куда это вы все с цветами путешествуете? Подчеркиваю — вопрос неофициальный.
— Никакого секрета, Ефим Антонович. Ковальчук навещаю.
— Она еще в больнице?
— Завтра выписывается.
— Но дело-то кончено? Что же вы ее допросами донимаете? — Максимов сделал удивленное лицо, но в морщинках у рта дрожал смех.
— Мы с ней теперь на другие темы беседуем.
— Поди, все о декабристах?
— И о декабристах тоже, Ефим Антонович…
— Ну, как говорится, дай бог.
— Спасибо! — поблагодарил Чернобровин, перед которым неотступно, не тускнея, теплился ласковый взгляд больших серых глаз.
22 Шелихов Г.И. (1747-1795) — исследователь Русской Америки. Им, в частности, были заложены первые русские поселения на Аляске. На основе созданной Шелиховым купеческой компании позже была организована Российско-Американская компания.
23 Эта агитационная песня была написана декабристами К.Ф.Рылеевым и А.А.Бестужевым-Марлинским.
24 Местность в Индии, где в старину обрабатывали алмазы, некогда столица могущественного Деканского царства. В переносном смысле сокровищница.
25 В 1867 г. русские владения в Северной Америке — Аляска и Алеутские острова были проданы США за смехотворно низкую цену в 7.200 тысяч долларов, т.е. по 5 центов за гектар.
26 Невидимый текст, написанный бесцветным раствором хлористого кобальта, при нагревании приобретает синий цвет. Когда бумага остынет, текст опять исчезает.