— Тебе не уйти от гнева Господнего! — вопил «шахид», которого мушкетёры «спеленали» по всем правилам искусства. А из-за угла уже выбегали стражники во главе с офицером. — Разверзнутся небеса, и дождь огненный прольётся над твоим Вавилоном! Поднимутся воды морские и поглотят его! Содрогнётся земля, и…
— Да ты бы уже определился, чем нас истреблять, что ли? Больше одного раза казнить всё равно не получится.
Галка с Джеймсом, уже выбравшиеся из кареты, обернулись на этот знакомый насмешливый голос. Так и есть: из второй кареты вылез зевающий шевалье де Граммон, успевший задолго до этого прославиться требованиями показать ему Бога и чёрта, а иначе он в них не поверит. «Шахид», голосивший с вдохновением пророка, ведомого на казнь, заткнулся, словно его выключили. А точнее — как подумалось Галке — богохульные словечки Граммона сбили у него внушённую программу. Когда происходил такой сбой, подобные недалёкие фанатики как правило на какое-то время лишались дара речи, в том числе и пророческой.
— Мадам, вы не пострадали? — капитан де Жовель даже спешился, дабы удостовериться, что с его подопечной ничего страшного не произошло.
— Я же пиратка, капитан, — Галка устало пожала плечами. — Если не убили в первый же год, потом это сделать очень трудно.
— Если не убили в первый же год, потом это сделать очень трудно.
При слове «пиратка» подбежавший капрал-стражник, у которого хватательный рефлекс явно срабатывал намного раньше мозгов, сделал было радостное лицо («Вот, сама призналась! Теперь только отвести её в тюрьму и получить награду!») но, во-первых, угрюмый вид капитана личной гвардии его величества мог отрезвить кого угодно, а во-вторых с пирса уже подбегали десятка два матросиков слегка разбойного вида. Наверняка увидели, что что-то произошло с их адмиральшей, и торопятся на помощь. Какая уж тут награда. Как бы ещё не заработать головной боли с этим убийцей — да помилует его Господь. А уж что месье комендант скажет… Словом, не стоит нарываться. Себе дороже.
— Это испанцы, Эли. Их работа.
— Скорее, иезуиты. Чую знакомую по Картахене вонь.
— Я знаю, ты не боишься. Но я за тебя боюсь.
— Джек, я за этот месяц словно постарела лет на десять.
— Нет, милая. Ты просто стала мудрее…
…Июньское солнце, стоявшее чуть не над самыми головами, вызолотило своими лучами воды бухты. В каждом блике чувствовалась та неповторимая радость, которую так хорошо впитал в себя и отразил характер итальянцев и провансальцев. Но Галкина радость сейчас была с горьким привкусом.
— Якорь чист! — крикнул вахтенный.
— Ставить фок и грот! Лево на борт, три румба к югу!
Три пиратских корабля осторожно, стараясь не задеть плотно набившиеся в бухту суда, выходили с рейда. И только когда опасность кого-нибудь зацепить миновала, они подняли все паруса… С форта показались дымки, а затем докатился грохот залпа: Франция орудийным салютом провожала героев Алжира, направлявшихся домой.
— Правый борт — холостыми — огонь!
Фрегаты-сторожевики салютовали флагману Сен-Доменга, как и форт. Пришлось отвечать. Галка удивилась: с чего бы вдруг столько шума? Пираты Мэйна ограбили пиратов Алжира, только и всего.
— Ты недооцениваешь вред, который причиняли алжирцы, Эли, — ответил Джеймс, когда жёнушка высказала ему своё мнение. Сейчас они оба старательно обходили тему покушения. — Это было истинное проклятие Средиземного моря.
— Как и мы — были и остались проклятием моря Испанского, — грустно улыбнулась Галка.
— Как ты сама сказала, осмотрев покорённый Алжир: «Мы с ними настолько не похожи, что просто ужас», — Джеймс намеренно процитировал выражение своей драгоценной половины по-русски, даже скопировав её интонации. — Теперь многие страны Европы могут несколько лет не опасаться их набегов. Есть ещё Тунис и Триполи, но думаю, их быстро задавят.
— Ещё бы…
— Дюкен? — кажется, его величество был неприятно удивлён вопросом мадам генерала. — Он слишком стар для войны.
— Рюйтер старше, и одерживает победы, сир. Будь командор Дюкен моим адмиралом, я бы без колебаний доверила ему командование нашим флотом во время генерального сражения.
— Возможно, будь он вашим адмиралом, мадам, для Сен-Доменга это могло бы обернуться большими неприятностями.
— А… в чём дело?
— Дело в том, что какой-то высокопоставленный гугенот передал голландцам документы, которые позволят им в ближайшее время создать такую же артиллерию, как у нас с вами, — раздражённо проговорил король. — Среди высших офицеров нашего флота был только один гугенот, мадам — командор Дюкен. У нас не было прямых и бесспорных доказательств его измены, лишь свидетельства, что он в тот день находился в Гавре, где происходила передача бумаг.
Потому я повелел ему уйти в отставку. Но уверяю вас, если бы доказательства нашлись!..
— Сир, — лицо Галки не выражало ничего, кроме разочарования. Пожалуй, и самый проницательный человек сейчас не догадался бы, что многоходовая комбинация, провёрнутая на свой страх и риск через английскую разведку — дело её рук. — Не знаю, кто и как вас информировал, но сдаётся мне, тут не обошлось без англичан. А они, как вам хорошо известно, втайне желают поражения Франции на море.