[F1] Дух (Жизнь после жизни)
[F2] Амбротос (Бессмертие)
[F3] Контроль (немодифицированная копия)
Кого же выбрать? И тут Питер понял, что столкнулся именно с той проблемой, которую они с Саркаром задумали решить своим экспериментом. Который из двойников окажется наиболее чутким собеседником? Версия «жизнь после жизни»? Сможет ли существо, лишенное физического тела, вникнуть в сложности семейных отношений? В какой степени брак — вопрос интеллекта и эмоций? И в какой степени эмоции определяются гормонами?
А как насчет бессмертной версии? Возможно, бессмертие означает неизменность. Наверно, бессмертный должен быть особенно озабочен вопросами супружеской верности. В конце концов, вступая в брак, люди рассчитывают, что это навсегда.
Питер подумал о своих любимых книжных персонажах: о Спенсере, Сюзан Сильверман. И Хокс. Но когда в последний раз Роберт Б. Паркер, написавший эту сагу, находил для своих героев какую?нибудь оригинальную ситуацию, позволяющую высветить новые грани их личности, достойные исследования?
Столетие вместе с Кэти.
Тысячелетие вместе с Кэти.
Питер покачал головой. Нет, бессмертная версия вряд ли его поймет. Бессмертие наверняка лишено чувства постоянства. Оно может дать только перспективу. Масштаб восприятия.
Питер склонился к клавиатуре и нажал F3, выбрав контрольного двойника. Именно его, только его, свою неизмененную, точную копию.
— Кто там? — спросил синтезатор речи.
Питер откинулся на спинку стула.
— Это я, Питер Хобсон.
— Вот как, — насмешливо откликнулся двойник. — Я, ты хочешь сказать.
Питер слегка опешил.
— Ну, в некотором смысле.
Синтезированный голос усмехнулся:
— Не волнуйся, я уже привыкаю ощущать себя двойником Питера Хобсона, базовой версией. Но ты?то знаешь, кто ты на самом деле? Может, ты тоже всего лишь имитационная модель? — Из динамика донеслось начало мелодии «Сумеречная зона», причем двойник насвистывал ее гораздо точнее, чем это когда?либо удавалось настоящему Питеру.
Питер рассмеялся.
— Пожалуй, мне не хотелось бы поменяться с тобой местами, — сказал он.
— Ну, здесь не так уж плохо, — возразил двойник. — Я очень много читаю, одновременно занимаюсь примерно восемнадцатью книгами — когда одна надоедает, переключаюсь на другую. Конечно, процессор рабочей станции намного превосходит по скорости химический мозг, так что я усваиваю материал гораздо быстрее — наконец?то я смог продраться сквозь Томаса Пинчона.
Это просто замечательная имитация, подумал Питер. Замечательная.
— Хотелось бы мне иметь больше времени для чтения, — начал Питер.
— А мне хотелось бы иметь возможность с кем?нибудь переспать, — бесцеремонно перебил двойник. — Всем приходится нести свой крест.
Питер снова засмеялся.
— Ну так зачем ты вытащил меня из бутылки? — спросил двойник.
Питер пожал плечами:
— Я не знаю.
Питер снова засмеялся.
— Ну так зачем ты вытащил меня из бутылки? — спросил двойник.
Питер пожал плечами:
— Я не знаю. Наверно, чтобы поговорить. — Пауза. — Мы создали тебя после того, как я узнал про Кэти.
Нет нужды выражаться яснее. В искусственном голосе сквозила печаль:
— Да.
— Я пока никому еще не рассказывал об этом.
— Я думаю, ты этого и не сделаешь, — отозвался невидимый собеседник.
— Да?
— Мы с тобой очень скрытный человек, — продолжал двойник, — прошу простить за неправильную грамматику. Мы не привыкли раскрывать нашу внутреннюю жизнь.
Питер молча кивнул.
— Чуть погромче для суда, пожалуйста, — с легкой иронией попросил двойник.
— Прости, совсем забыл, что ты меня не видишь. Я с тобой согласился.
— Естественно. Послушай, что я, собственно, могу тебе посоветовать. Я имею в виду, что мне приходит в голову почти то же, что и тебе. Но давай попробуем как?нибудь вместе разобраться. Только между нами, так сказать: ты все еще любишь Кэти?
Питер молчал несколько секунд.
— Трудно сказать. Та Кэти, которую я знал, то есть думал, что знаю, никогда бы не сделала ничего подобного.
— Но насколько хорошо мы вообще можем знать кого бы то ни было?
Забывшись, Питер снова кивнул:
— Вот именно. Прости, что использую в качестве примера тебя, но…
— Ты же знаешь, люди терпеть не могут, когда ты это делаешь.
— Делаю что?
— Используешь их в качестве примера. У тебя дурная привычка хватать всякого, кто попался под руку, чтобы что?то доказать. «Прости мне, что беру в качестве примера тебя, Берта, но если кто?то по?настоящему толст…»
— Ну уж не заливай. В жизни не говорил ничего подобного.
— Я немного утрирую, чтобы выглядело смешнее; еще одна наша черта, которая нравится далеко не всем. Но ты понимаешь, о чем я говорю: ты берешь некий воображаемый диалог и втягиваешь в него реальных людей в качестве примеров: «Возьмем твой собственный случай, Джефф. Помнишь, как твоего сына арестовали за ограбление киоска? Хотелось бы знать, насколько круто ты захотел бы обойтись с юными правонарушителями в подобной ситуации?»
— Таким образом я обосновываю свою позицию.
— Знаю, но люди терпеть этого не могут.
— Пожалуй, я догадываюсь об этом, — сказал Питер. — Но тем не менее, — он произнес эти слова с нажимом, стараясь перехватить инициативу, — если взять, к примеру, наш эксперимент с Саркаром: мы создали модели моего сознания. Модели, только и всего. Подобия, которые, похоже, ведут себя так же, как оригинал. Но когда реальная личность строит свои отношения с кем?то еще…