Кэти спустилась по лестнице. Она распустила волосы и оделась в потрепанные голубые джинсы и просторную белую блузку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами — облик, который мог сойти и за призывный, и за нейтрально практичный. Она была явно сконфужена, но тем не менее пыталась привлечь внимание Питера, старательно посылая ему сигналы и рассчитывая, что они окажутся уместными независимо от того, в каком он будет настроении.
— Можно мне присоединиться? — спросила она дрожащим голосом.
Питер молча кивнул.
Диван состоял из трех широких подушек. Питер сидел на левой. Кэти села на границе между средней и правой, снова пытаясь быть одновременно и близкой, и далекой.
Они долго сидели рядом, не произнося ни слова.
Питер медленно покачал головой. Ему было жарко. Знакомые предметы теряли свои очертания. Недосып, подумал он. Но затем внезапно понял, что вот?вот расплачется. Он глубоко вздохнул — этого нельзя было допустить. Питер в последний раз по?настоящему плакал, когда ему было двенадцать лет.
Он глубоко вздохнул — этого нельзя было допустить. Питер в последний раз по?настоящему плакал, когда ему было двенадцать лет. Ему тогда стало стыдно, он считал, что в таком возрасте уже не плачут, но его сильно дернуло током от электророзетки. В последующие тридцать лет он научился владеть собой при любых обстоятельствах, но теперь, когда все внутри него вскипало и поднималось…
Нужно все бросить, уехать куда?нибудь подальше от Кэти, подальше от всех, пожить в одиночестве…
Но было уже поздно. Его тело содрогнулось. Щеки стали мокрыми. Он понял, что сотрясается от рыданий. Кэти подняла руку, словно хотела приласкать его, но, видимо, передумала. Питер плакал несколько минут. Одна крупная слеза упала на обложку книги о Спенсере и впиталась в переплет.
Питер хотел остановиться, но не мог. Слезы все текли и текли. У него теперь текло из носа; он резко втягивал воздух в промежутках между судорожными вздрагиваниями, извергающими из него новые потоки слез. Наконец он смог выдавить из себя несколько неуверенных тихих слов.
— Ты сделала мне больно. — Вот и все, что он смог вымолвить.
Кэти кусала нижнюю губу, стараясь не расплакаться.
— Я знаю, — кивнула она.
ГЛАВА 7
— Здравствуйте, — сказала стройная негритянка. — Добро пожаловать в Ассоциацию помощи семьям. Меня зовут Дэнита Крюсон. Как вы хотите, чтобы я вас называла — Кэтрин или Кэти? — Ее волосы были коротко острижены, на ней был бежевый жакет, в тон ему юбка и пара простеньких золотых украшений — идеальный образ современной деловой женщины.
И все же Кэти была немного ошарашена. Дэните Крюсон на вид было не больше двадцати четырех лет. Кэти думала, что психолог?консультант будет старым и бесконечно мудрым, а тут какая?то девчонка на семнадцать лет моложе нее. Впрочем, сойдет и она.
— Спасибо, что смогли принять меня так быстро.
— Это в порядке вещей, Кэти. Вы заполнили анкету?
Кэти протянула ей дощечку с закрепленным на ней листком бумаги.
— Да. С деньгами все нормально, я могу заплатить полный гонорар.
Дэнита улыбнулась, словно ей не часто приходилось это слышать.
— Чудесно. — Когда она улыбнулась, в уголках ее глаз не появилось ни единой морщинки, чему Кэти очень позавидовала. — Ну так в чем же заключается ваша проблема?
Кэти постаралась взять себя в руки. Уже много месяцев она жила с мучительным ощущением вины. Боже, подумала она, как я могла быть такой дурой? Но почему?то, пока она не увидела своими глазами, как Питер плачет, ей не пришло в голову прибегнуть к профессиональной помощи. Она не вынесет, если снова причинит ему подобную боль. Кэти сложила руки на коленях и очень медленно произнесла:
— Я обманывала своего мужа.
— Так, так, — протянула Дэнита. В ее тоне звучал лишь профессиональный интерес. — Он знает об этом?
— Да. Я сказала ему. — Кэти вздохнула. — Это оказалось самым трудным из того, что мне когда?либо приходилось делать.
— И как он это воспринял?
— Он был просто раздавлен. Я никогда не видела его в таком состоянии.
— Он рассердился?
— Да, он был просто в бешенстве, но в то же время очень расстроен.
— Он вас ударил?
— Что? Нет. Нет, он совсем не похож на домашнего скандалиста, вовсе нет.
— Ни физически, ни словесно?
— Конечно. Он всегда был очень добр ко мне.
— И все же вы ему изменили.
— Да.
— Почему?
— Я не знаю.
— Теперь, когда вы во всем признались, — спросила Дэнита, — как вы себя чувствуете?
Кэти немного подумала, потом слегка пожала плечами:
— Лучше.
Хуже. Я не знаю.
— Вы ожидали, что муж вас простит?
— Нет, — немедленно отозвалась Кэти. — Нет, доверие очень важно для Питера — и для меня. Я… я думала, что наш брак на этом закончится.
— Так и вышло?
Кэти смотрела в окно.
— Я не знаю.
— А вам бы хотелось, чтобы он закончился?
— Нет — ни в коем случае. Но… но я хочу, чтобы Питер был счастлив. Он заслуживает лучшего.
Дэнита кивнула:
— Он говорил вам это?
— Нет, конечно, нет. Но это правда.
— Правда, что он заслуживает лучшего?
Кэти кивнула.
— Вы мне кажетесь вполне приличным человеком. Почему вы так говорите?
Кэти молчала.
Дэнита откинулась на спинку кресла.
— У вас с мужем всегда были хорошие отношения?
— О да.
— И никогда не было ссор или размолвок?