Она посмотрела на меня, и я увидел её глаза, её губы, белизну её лица, подчеркнутую чернотой волос, которую не замечал при ярком свете, но здесь, в темноте, не разглядеть этого было невозможно. Я снова почувствовал запах Huele de Noche и понял, что именно потому не чувствовал влажности воздуха. Дом готов был для новых посетителей…
До чего дойдет это бесконечное самокопание; и как глубоко ты раскопаешь, прежде чем сможешь остановиться? Что ещё скрывается в глубине твоего подсознания?
Она взяла мою руку и увела меня в темноту, сомнабулическую черноту молодых посадок бука. Моя рука дрожала, с каждым шагом во мне просыпались детские страхи, вот я миновал яблоню, коптильню, с крыши которой случайно упал и разбился насмерть мой младший брат (даже в том, что это была случайность я не был уверен, мы играли на её покатой крыше, играли…), покосившийся курятник и, наконец, оказался у сарая с распахнутыми воротами, мое сердце дрогнуло, как парус под порывом сильного ветра, и холодный воздух наполнил мои легкие, и все мое существо подсказывало, что этого не может быть в действительности. Это была галлюцинация, эмбриональный фрагмент моей памяти, сознание и подсознание шли параллельно, как дорожки, по которым мы пришли сюда, они не пересекались, но были нераздельно связаны друг с другом. Это был символ, полет фантазии, а я вытянул руку и потрогал его. Оказалось — дерево.
Именно там все и началось, у сарая. Мне было года полтора, а может быть два. Я шел с бабушкой, но тогда я считал её своей матерью. Мне осталось неизвестным, что случилось с моими родителями. Бабушка всегда носила широкую черную юбку, волочившуюся по земле. Край её всегда был испачкан грязью (эта юбка — одно из моих самых ранних воспоминаний). В тот вечер, пока я ждал её у сарая, мне послышалась громкая возня в конюшне поблизости, мычание и рев, потом деревянные жерди загона рухнули, я упал и закричал от ужаса. В следующую минуту меня накрыли складки её широкой юбки, которой она попыталась защитить меня…все это было довольно невинно, но потом превратилось в некое подобие игры. Когда дедушка хотел меня наказать за очередную шалость, я находил убежище в этих складках. Он никогда не догадывался, где я прячусь и даже не пытался искать меня там…
Я рос и становился старше, меня стали занимать некоторые вещи, но мне удалось узнать об этом, только когда мне исполнилось шесть или семь лет. Я понял причину беспокойства животных. Тогда мне довелось увидеть, как моя бабушка с ветеринаром кастрировали барана…
И теперь передо мной предстали события того страшного дня, когда бабушка взяла меня с собой на пикник, посадив к себе на седло.
Мы отдохнули на траве, а когда она встала и пошла к роднику, я закричал и, притворяясь страшно напуганным, побежал к ней на четвереньках и все время кричал, потом спрятался в складках её юбки и стал щупать её ноги. Тогда она отпрянула назад и сердито прокричала, что дедушка накажет меня за это, он побьет меня, он сделает со мной то же самое, что сделали с бараном. Я был смертельно напуган, а она продолжала выкрикивать свои угрозы. Тогда я оттолкнул ее, и она упала и продолжала угрожать. Мне на глаза попался большой камень, я поднял его и ударил её по голове, просто чтобы она перестала кричать на меня, я не хотел убивать ее…Всю дорогу домой я бежал без оглядки. Она умерла, сказал я, умерла. Упала с лошади, когда та понесла, и умерла. Никто, кроме меня, так и не узнал правды.
Кругом стоял лес и это было там. Это было там, у сарая, и он продолжал стоять как сама неизбежность. Вот что скрывалось в темных закоулках моей памяти; эта девушка, это привидение, Алекто — неутомимая преследовательница, рожденная из капли крови Урана, упавшей на землю. Она снимала слой за слоем, скрывавшие мои воспоминания, пока они не стали явью, и не было преграды между моим взглядом и бездной ужаса, переполнявшей меня; я громко закричал от страха, все вокруг почернело, я упал и пополз к ней, стараясь укрыться под её широким платьем…
— Не бойся, — услышал я её голос.
Это было возле конюшни. Эти лошади, они ещё дикие и сломали загон. Мне показалось, что они скачут на меня.
— Конюшня? Лошади? — послышался её удивленный голос.
Тогда я увидел склонившуюся надо мной Маргарет. Я оглянулся в поисках сарая и увидел старую будку.
— Ты просто потерял сознание. Что-то напугало тебя.
— Да, — согласился я.
Она помогла мне подняться.
— Мне уже лучше, — сказал я. — Извини за всю эту суматоху.
— Суматоху?
— Ну, я же кричал. Прошу, извини.
— Ты не кричал. Ты просто подошел к будке и упал…
Она крепко держала меня за руку.
— Скамейка здесь рядом. Вон там, у озера, видишь?
— Да, — отозвался я. — Вижу.
— Ты можешь идти? С тобой все в порядке?
— Могу. Все нормально.
— Ты уверен?
— Как никогда.
— Тогда тебе это больше не понадобится…
Она размахнулась, и через секунду я услышал всплеск.
Это был мой пистолет. Нет, он мне больше не понадобится…
Я взглянул на нее.
— Я ухожу, — сказал я. — Я ухожу.
— Я иду с тобой.
— Нет…
— Да.
— Отпусти мою руку.
Она крепко сжала мои пальцы.
— Пожалуйста, дай мне попытаться помочь тебе.
— Я уже убил тебя однажды. Не заставляй меня убивать тебя снова…