Гриль-зал был как две капли воды похож на гриль-зал любого загородного клуба, разве только намного просторнее большинства из них. Стены украшали оленьи рога, чучела рыб и другие охотничьи трофеи, повсюду были развешены карикатуры на членов клуба. Зал заполнен был веселой, хорошо одетой публикой. Когда мы достигли последних ступеней лестницы, нас заметила высокая блондинка с распущенными до плеч волосами. Она помахала нам рукой и стала пробираться сквозь толпу. В одной руке она держала старомодный бокал.
— Привет, Маргарет.
— Привет, Марта.
— Хорошенькое дельце, — начал Джонатан, — я заезжаю за тобой, как мы условились, а тебя и след простыл. Подойди поближе… — он нежно взял её за руку. — Позвольте мне представить вам Марту Уэст…
— Привет, — сказала она.
— Здравствуйте, — отозвался я.
Она улыбнулась Джонатану.
— Я надеюсь, ты не очень на меня сердишься. Мне не удалось даже забежать домой переодеться, я засиделась за бриджем, пытаясь остаться при своих.
— Тебе это удалось?
— Нет.
— Тогда я действительно сержусь, — он коснулся бокала в её руке. — И сколько мы проиграли?
— Только две…
— Что, мы так и будем стоять, или все-таки присядем? — спросил Джонатан.
— И сколько мы проиграли?
— Только две…
— Что, мы так и будем стоять, или все-таки присядем? — спросил Джонатан.
— У меня есть столик, — сообщила Марта. — А возможно и был…
Джонатан взял её под руку и стал продираться сквозь толпу, которая хлынула из бара как пена морская со скалистого утеса. По многочисленным приветствиям, часто фамильярным, можно было понять, что он знаком почти со всеми. Многие из них знали и Маргарет, но здоровались с ней гораздо холоднее, как бы выполняя неприятную формальность. Я понял, что имел ввиду её брат, когда говорил, что она в клубе редкий гость. Уж очень было заметно по их поведению, что они считают её не только посторонней, но и некоей диковиной. На её лице появилась тень досады и раздражения.
— Неужели все так плохо? — спросил я.
— Гораздо хуже, — ответила она довольно громко.
Я ободряюще улыбнулся, понимая, какая нелегкая задача выпала на мою долю. Но мне это по силам, черт тебя подери, сукин сын. Потом мне захотелось поразмышлять о своем миллионе долларов, но я не осмеливался. В конце концов пришел к мысли, что ничего страшного не случится, если немного пораскинуть мозгами на эту тему, подобная наглость была мне привлекательна. И я снова стал предвкушать свою встречу с вожделенным миллионом. Мне было страшновато рассмотреть эту проблему целиком, и я осторожно повернул её к себе одной гранью. Где-то в уголке сознания появился страх, но это был уже не панический ужас, и я сказал себе: » — Ну вот, видишь? Мифы и воспоминания пасуют перед силой интеллекта…»
Марта подвела нас к крошечному круглому столику в углу зала, мы расселись и заказали коктейли, все, кроме Маргарет. Она предпочла имбирный эль. Здесь царила музыка: ведь мы сидели у дальней стены, как раз напротив прохода в танцевальный зал, где играл оркестр. Музыканты были хорошо сыграны, но музицировали скорее по обязанности: искры Божьей в их игре не чувствовалось.
— Ну, Маргарет, — сказала Марта. — Очень рада снова видеть тебя здесь.
По глазам Миджи можно было понять, что с её языка готово сорваться довольно едкое замечание. Я наградил её ледяной улыбкой, и она одумалась.
— Должна заметить, здесь мало что изменилось…
Марта и Джонатан заметили мои усилия, и он мне одобрительно кивнул. Должно быть его спутница поняла, что ей удалось избежать весьма неприятной стычки, хотя я был уверен, откровенного хамства она бы себе не позволила. В пользу этого свидетельствовал вопрос к Джонатану, прозвучавший даже несколько смущенно.
— Если говорить о переменах, что за обращение к членам клуба ты затеял?
— Ну, — ответил он, — это просто дела…
— Неужели они плохо ведут дела клуба?
— В общем неплохо, но я считаю, что этот состав Совета Директоров нашего клуба далеко не единственная команда, которая может справиться с этой задачей. Мне опротивело год за годом получать бюллетень для голосования с девяткой неизменных фамилий. Почему у нас нет выбора, ведь можно вносить в бюллетень двадцать одну фамилию или хотя бы четырнадцать, а голосовать только за девятерых. Знаешь ли ты, сколько лет эта девятка держится в неизменном составе? Десять лет, и все время эти реликтовые ископаемые брюзжат и стонут по любому поводу, но никогда нога ни одного из них не ступала на поле для гольфа. Перед смертью они могли бы подыскать для себя какое-то другое занятие. Нам нужна свежая кровь…
Официант принес заказанные напитки. Я даже не взглянул на Маргарет, ведь мне и так было ясно, что за мина у неё на лице. Джонатан понимал, что стоит ему прекратить свои излияния, как Миджи может испортить все дело.
— Тем не менее, я сам не стремлюсь занять кресло в правлении, рассмеялся Джонатан, поднимая бокал.
— Тем не менее, я сам не стремлюсь занять кресло в правлении, рассмеялся Джонатан, поднимая бокал.
— За все хорошее…
— И новый состав правления, — поддержала его Марта.
— И новый состав, — отозвался Джонатан.
Только мы все выпили за это, как загорелый мужчина лет тридцати пяти в полотняном пиджаке и серых фланелевых брюках похлопал его по спине и радостно затараторил, протягивая руку.