— Это плохо, — посочувствовал я.
— Очень плохо, особенно для них. Всего через неделю они будут рады даже куску хлеба. Я уже поднял на ноги всю полицию и вызвал Национальную гвардию. У них есть опыт в таких делах. Кроме того все местные патриотические организации поддержат меня…
Гром и молния… Настоящий хан, я чувствую, как дрожит земля от твоей тяжелой поступи. Из своего шелкового шатра на персидских равнинах, о, Блистательный, с охотничьим соколом на руке ты следишь за голубыми куполами Самарканда. Дни его сочтены…
— Вам приходилось иметь дело с профсоюзами? — прервал он мои размышления.
— Нет.
— А сколько вам лет?
— Тридцать.
— Возраст Джонатана. У него, кстати, тоже нет никакого опыта общения с профсоюзами. Вы видели его?
— Да, в баре.
— Именно, — сказал он с усмешкой.
Вы видели его?
— Да, в баре.
— Именно, — сказал он с усмешкой. — Там с ним легче всего поладить.
Он поставил свой бокал на серебряный поднос и налил виски из хрустального графина.
— Можно взглянуть?
— Конечно.
Массивный графин из прозрачного хрусталя венчала шестидюймовая пробка. Я повернул его в руке и тысячи полированных граней засверкали бриллиантами. Подобной красоты мне встречать ещё не доводилось.
— Это лучшее из всего, что мне приходилось видеть, — я вернул графин на место.
— В самом деле? Не столь уж многие люди замечают это.
— Великолепная работа. Наверное, это Стигель.
Эзра Добсон даже замер от удивления, так и не поднеся бокал ко рту.
— Вы знаете такие вещи? Еще никто мне не говорил об этом. Это входит в сферу вашего бизнеса?
— Нет, — отмахнулся я, — у нас когда-то был набор для специй подобной работы. Я рассматривал клеймо и разбил его, ещё ребенком…
— И вас выпороли…
— Этому помешала моя бабушка…
Он добродушно улыбнулся.
— В том и состоит великая миссия наших бабушек: спасать подрастающее поколение от ненужной жестокости бытия. Вам повезло, я свою бабушку не помню…
Я оторвался от графина, всколыхнувшего во мне лавину воспоминаний.
— Я могу подарить вам его, — предложил магнат.
— Ни в коем случае! — вырвалось у меня.
Я уже сожалел, что затеял весь этот разговор. А все из-за девушки с мертвенно-бледным лицом. Духи, привидения, тревожные тени далекого прошлого. Пора положить конец этому фетишизму.
— Спасибо, но я не могу принять такой подарок…
В дверь постучали, и без всякого приглашения со стороны хозяина дома в комнате появился Рашинг с серебряным подносом в руках. На нем стоял бокал мартини и чаша со льдом.
— Поставьте сюда, — приказал мистер Добсон.
Рашинг водрузил поднос на стол, добавил в мартини лед, тщательно перемешал, забрал мой недопитый бокал и вышел.
— Да, нелегко было вас разыскать… — вздохнул Эзра Добсон, поднимая свой бокал.
— Я с радостью избавил бы вас от хлопот, но мне показалось, что все кончено.
— И мне тоже. Я уже потерял надежду, что Миджи сможет встретить человека, который бы заинтересовал её.
— Уверяю вас, что я не ставил своей целью покорить её сердце.
Он отхлебнул из бокала и отечески посмотрел на меня.
— Даже если это была просто поза, вы не могли бы произвести большее впечатление. Ваше безразличие к деньгам…
— Честно говоря, до сих пор я отношусь с почтением к презренному металлу. Вы меня неправильно поняли, мне безразличны только ваши деньги.
— Хорошая тактика, — кивнул Эзра Добсон. — Очень хорошая…
Сукин сын…
— Единственно возможная тактика общения с дочерью человека вашего калибра, — я поднял свой бокал мартини. — К сожалению, мне так и не удалось вас убедить, что я не претендую ни на одну из ваших милостей — ни на деньги, ни на дочь, ни на теплое местечко и непыльную работенку. Я очень занят, мистер Добсон, и если вы меня извините…
Я поставил свой бокал на поднос, кивнул ему на прощание и собрался уходить.
— Не стоит так спешить. У меня тоже дел невпроворот, — остановил он меня.
— Не спорю, и дела у вас поважнее. Но если вы заставите кого-нибудь подождать, то он будет только польщен, а мои клиенты в этом случае выходят из себя.
— Так передайте им, что вы действуете от моего имени.
Королевское высокомерие настоящего сукиного сына.
— Думаете, это уладит дело?
— Уверен. Послушайте, Мэрфи, я пригласил вас сюда поговорить о своей дочери, Миджи. Выслушайте меня ещё пару минут. Бог знает, сколько их у меня ещё осталось… А тут ещё забастовка такого масштаба… — Эзра сделал ещё один глоток виски. — Кроме всего у меня есть ещё и дочь, чье будущее для меня далеко не безразлично. Все претенденты на её руку добиваются одного денег, и поэтому очень зависимы. С Миджи этот номер не пройдет, ей нужен человек, которого она будет уважать. Стоит только попасть в зависимость от её прихотей, и с вами все кончено…
— Она молода, и у неё все впереди, — заверил я.
— Я не могу ждать. Мы слишком отдалились друг от друга. Вы должны понимать это.
— Что понимать?
— Вы встречались с ней две недели и должны знать это. Ее интерес ко всему сверхъестественному, к этим факирам и шарлатанам, меня пугает. Это разрушает её личность. Может быть вам удастся пробудить её от этого сна.
О, Боже, опять эта тягомотина!
— И вы хотите поручить это дело мне? — перебил я его излияния.
— Вот именно.
— А вам не кажется, что сначала этот вопрос нужно было обсудить с ней самой?