Яркий солнечный свет ослепил, заставил зажмуриться. Я моргнул, вытер рукавом слезинку. В уши ворвался гул множества голосов, скрип и грохот повозок. Пахнуло нагретой солнцем землей, дорожной пылью и большим городом.
Вдруг оказалось, что я стою на пороге какого-то дома. Предо мной базарная площадь. Торговцы перекрикивают друг друга, нахваливают товар и зазывают покупателей. Меж прилавков ходят странно одетые люди, что-то выбирают, отсчитывают деньги. Стайками бегают мальчишки-беспризорники, гоняют камнями голубей, выпрашивают у прохожих мелкие монеты.
Мимо ехал рыцарь на огромном коне. Спина прямая, латы ярко сияют, отбрасывают блики и солнечные лучики. Воин огромный и могучий, грудь колесом. Я по сравнению с ним — коротышка. Черты лица яростные и красивые, из-под верхней губы торчат длинные и острые как иглы клыки, глаза горят желтым колдовским огнем.
Рыцарь увидел меня, тряхнул гривой черных как смоль волос. Его взгляд вцепился в мой посох. На лице медленно проступило удивление, смешанное с ненавистью. Рыцарь стал поворачивать в мою сторону. Рука, закованная в металл, ухватилась за рукоять длинного меча. Воин выдал несколько фраз на непонятном языке, оскалил длинные вам-пирские клыки и зарычал в бешенстве.
— Сам дурак! — буркнул я и захлопнул дверь.
Отбежал подальше и выхватил клинок из ножен.
Отбежал подальше и выхватил клинок из ножен. Дышал хрипло, прерывисто. В голове все смешалось, перепуталось. Со страхом ждал, что дверь вот-вот разлетится в щепки и в коридор ступит рыцарь-вампир. Но мгновение летело за мгновением, а дверь оставалась неподвижной. Я перевел дыхание, спрятал меч в ножны.
Меня не на шутку колотило от страха. Еще раз переключился на Истинное Зрение, но не увидел даже намека на магию. Пока не потерял последние крохи самообладания и смелости, осторожно приоткрыл следующую дверь, заглянул в щель.
Мертвый, выжженный мир. Чем-то похож на Преисподнюю, где я побывал. До горизонта тянется серая равнина. Повсюду груды мусора, обугленные скелеты зданий, какие-то оплавленные металлические коробки. В некоторых сидят спекшиеся мумии людей. Черные глазницы черепов с укором взирают вдаль. Небо темное, тяжелые свинцовые тучи медленно ползут, гонимые горячим ветром. На меня дохнуло нестерпимым жаром. Я закашлялся от резкого запаха серы и еще чего-то отвратительно едкого. Отшатнулся с руганью и захлопнул дверь. Пятился, пока не уперся в противоположную стену, обессиленно сполз на пол.
Во время учебы в университете студенты пугали друг друга байкой о Коридоре Судьбы, эдаком мосту между мирами. И если кто-то попадает в него, то никогда не вернется обратно. Можно выйти в иную реальность, зажить другой жизнью или умереть. А вот путь назад заказан. Воля богов, всемогущей Судьбы и прочие глупости. Тогда я ржал вместе со всеми, ведь сказка есть сказка… А теперь почему-то стало не до смеха. Присутствия магии не ощущалось, а вот пространство и время вытворяли странные вещи.
Перед глазами пронеслись образы прошлого: братья, ро-. дители, друзья… какие-то глупые и веселые моменты жизни. Неужели я потерял их навсегда? Страх и ощущение беспомощности навалились тяжким грузом, убивая всякое желание дышать, что-то делать… Но тут в груди родилась черная едкая злость, разлилась по жилам огненным ядом. Я резко поднялся на ноги, вздохнул глубоко, стараясь изгнать посторонние мысли.
— Какого демона! — прохрипел я, задыхаясь от ненависти. — Какой, к Мрону, Коридор Судьбы?! Что за бред? Я сам хозяин своей жизни! Не позволю… не сдамся…
Вскинул руку и легкими быстрыми росчерками начертал Знак Огня, напитал Силой. И тут с ужасом понял, что сдуру толкнул Знак под ноги, хотя надо было услать его подальше. Долгую секунду, почти вечность ничего не происходило.
А потом все потонуло в ослепительной вспышке. Вокруг взвилась огненная вьюга, уши заложило от рева пламени и страшного грохота. Если бы не заранее воздвигнутые щиты, я бы превратился в пепел. Меня приподняло в воздух, крутануло несколько раз и q размаху швырнуло вниз. Помню: кричал, срывая голос, ругался, словно базарный грузчик. Сильнейший удар выбил из меня дух, как будто расплющил кости и череп, размозжил и размазал плоть. Почти с облегчением я провалился в спасительную тьму.
Очнулся от жуткого холода. Застонал протяжно и жалко. По лицу, словно божьи коровки, бежали ледяные капли. Щека болела, что-то острое кололо кожу. Я дышал с огромным трудом, кусками хватал тяжелый от сырости воздух, словно пес мясо. Тело болело, во рту был мерзкий металлический привкус крови. Меня словно разобрали на части, хорошенько избили, а потом сложили обратно.
В правую ладонь упиралось нечто теплое, живое. В голове слышалось ласковое мурлыканье. Я сжал пальцы, ощутил гладкую поверхность посоха. Тепло заструилось по пальцам, поднялось выше по руке и разлилось в груди животворящим озером. Боль постепенно отпустила, затаилась в суставах и костях.
Я охнул, с трудом разлепил тяжелые веки. Как выяснилось, лежал я на деревянной мостовой, в грязной луже. Невдалеке догорали останки дома.
Относительно целыми остались лишь фундамент и дальняя стена. Остальное словно корова языком слизнула. Оттуда несло дымом и гарью, пламя шипело, плевалось искрами. Вокруг разбросаны обугленные деревяшки, какие-то тряпки, измятая и разбитая домашняя утварь.
«Получилось! — вспыхнула ликующая мысль. — Выбрался, Мрон вас раздери!»