— А все остальное продала?
— Все. Как только смогла.
— И тут же ударилась в безумный разгул, который и привел тебя в Хилл-хаус.
— Не совсем, — рассмеялась Элинор.
— Но столько лет растрачено впустую! Отправилась ли ты в круиз искать блестящих кавалеров, накупила ли себе нарядов?
— Увы, — сухо ответила Элинор, — денег получилось не так и много. Моя сестра положила свою долю в банк на образование дочери. Я действительно купила какую-то одежду, чтобы поехать в Хилл-хаус.
Люди любят отвечать на вопросы о себе, подумала она. Какое странное удовольствие! Сейчас я отвечу на что угодно.
Какое странное удовольствие! Сейчас я отвечу на что угодно.
— А что будешь делать, когда вернешься? У тебя есть работа?
— Пока нет. Не знаю, чем займусь.
— А вот я знаю. — Теодора блаженно потянулась. — Включу весь свет в нашей квартире и буду блаженствовать.
— Какая у тебя квартира?
Теодора пожала плечами.
— Чудесная. Мы сами сделали ремонт. Одна большая комната и две маленькие, уютная кухонька — мы покрасили ее в красный и белый цвета и натащили кучу старой мебели с барахолки. Столике мраморной столешницей — просто чудо. Нам нравится выискивать старые вещи.
— Ты замужем? — спросила Элинор.
Наступила пауза, потом Теодора коротко рассмеялась.
— Нет.
— Прости, — сказала Элинор, ужасно смущенная. — Я не хотела лезть не в свои дела.
— Ты смешная. — Теодора пальцем тронула щеку Элинор. У меня морщинки в углах глаз, подумала та и отвернулась от света.
— Расскажи мне, где ты живешь, — попросила Теодора.
Элинор посмотрела на свои уродливые руки. Это нечестно, подумала она, нам вполне по средствам было бы нанять прачку. У меня ужасные руки.
— У меня маленькая квартирка, — медленно начала она. — Наверняка меньше, чем у тебя, и я живу в ней одна. Я еще не закончила ее обставлять. Покупаю вещи по одной, потому что хочу устроить все, как задумала. Белые занавески. Я несколько недель искала маленьких каменных львов на каминную полку — теперь они стоят по ее углам. У меня есть белая кошка, книги, пластинки и репродукции. Все должно быть в точности, как я хочу, ведь это только для меня. Когда-то у меня была синяя чашка со звездами внутри — заглядываешь в чашку с чаем, а она полна звезд. Я хочу такую.
— Может быть, она как-нибудь объявится в моем магазинчике, — сказала Теодора. — Тогда я пришлю ее тебе. Однажды ты получишь посылку с надписью: «Элинор с любовью от ее подруги Теодоры», и внутри окажется чашка, полная звезд.
— Я бы украла эти тарелки с золотой каймой, — со смехом промолвила Элинор.
— Мат, — сказал Люк.
Доктор заохал.
— Мне просто повезло, — бодро заверил Люк. — Дамы, вы там не заснули у камина?
— Скоро заснем, — ответила Теодора.
Люк прошел через комнату и протянул руки, помогая обеим встать. Элинор, неловко поднимаясь, чуть не упала. Теодора вскочила легко, потянулась и зевнула.
— Тео хочет спать, — сообщила она.
— Мне придется проводить вас наверх, — объявил доктор. — Завтра будем учиться находить дорогу сами. Люк, придвинешь к камину экран?
— А не надо ли проверить, заперты ли двери? — спросил Люк. — Заднюю миссис Дадли наверняка заперла, когда уходила, но как насчет остальных?
— Вряд ли кто-нибудь захочет сюда проникнуть, — сказала Теодора. — И потом, компаньонка запирала двери, а что толку?
— А если мы захотим выбраться? — спросила Элинор.
Доктор быстро глянул на нее и тут же отвел взгляд.
— Думаю, нет надобности запирать двери, — произнес он тихо.
— Да уж, деревенских грабителей точно можно не опасаться, — заметил Люк.
— Так или иначе, — сказал доктор, — в ближайший час или чуть больше я не усну; в мои годы совершенно необходимо почитать перед сном час-полтора, и я предусмотрительно захватил «Памелу». Если кто-нибудь мучается бессонницей, могу почитать вслух. Я еще не встречал человека, которого не усыпило бы чтение Ричардсона.
— С этими тихими словами он провел их по узкому коридору и через вестибюль к лестнице. — Я всегда собирался опробовать этот метод на маленьких детях.
Элинор поднималась по лестнице вслед за Теодорой; только сейчас она поняла, как сильно устала: каждая ступенька давалась с трудом. Она упорно напоминала себе, что находится в Хилл-хаусе, но даже синяя комната означала в данную минуту лишь кровать с синим стеганым одеялом.
— С другой стороны, — продолжал доктор у нее за спиной, — роман Филдинга, сопоставимый по длине, но отнюдь не по содержанию, совсем не годится для маленьких детей. Я сомневаюсь насчет Стерна…
Теодора подошла к двери в зеленую комнату и обернулась с улыбкой.
— Если хоть немного занервничаешь, — сказала она Элинор, — прибегай ко мне.
— Спасибо, обязательно, — с жаром ответила Элинор. — Спокойной ночи.
— …и уж точно не выбрал бы Смоллетта. Дамы, Люк, я здесь, по другую сторону лестницы…
— Какого цвета ваши комнаты? — не сдержалась Элинор.
— Желтая, — удивленно ответил доктор.
— Розовая. — Люк изящным жестом выразил свое отвращение.
— Наши — синяя и зеленая, — сказала Теодора.
— Я не засну, буду читать, — повторил доктор. — Дверь я оставлю приоткрытой и точно услышу любой звук. Доброй ночи, крепкого сна.
— Доброй ночи, — сказал Люк. — Доброй ночи всем.