— Теперь, — сказал Никабрик в первый же вечер, когда Каспиан почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы сесть и поговорить, — мы должны решить, что делать с этим человеком. Вы двое думаете, что совершаете доброе дело, не позволяя мне убить его. Но я полагаю, что в результате нам придется держать его пленником всю жизнь. Я не позволю ему уйти живым — уйти назад к его собственному роду и выдать всех нас.
— Шары и шарады! Никабрик! — воскликнул Трам. — Почему ты говоришь так грубо? Разве это создание виновато, что разбило голову о дерево прямо против нашей норы? И мне кажется, что оно не похоже на предателя.
— Вы даже не спросили, — сказал Каспиан, — хочу ли я вернуться назад. А я не хочу. Я хочу остаться с вами — если вы позволите. Я искал таких как вы всю жизнь.
— Хорошенькая история, — проворчал Никабрик, — ты тельмаринец и человек, не так ли? И конечно ты хочешь вернуться назад к своим.
— Даже если бы я и хотел, то не могу, — сказал Каспиан. — Я спасался бегством, когда произошел этот несчастный случай. Король хочет убить меня. Если вы меня убьете, то доставите ему удовольствие.
— Ну-ну, — сказал Боровик, — не говори так!
— Что это значит? — спросил Трам. — Что ты такого сделал, человек, чтобы успеть поссориться с Миразом в твоем возрасте?
— Он мой дядя… — начал Каспиан, но тут Никабрик схватился за кинжал.
— Ну вот, — закричал он, — не только тельмаринец. но и родственник и наследник нашего величайшего врага! Вы сошли с ума и хотите оставить это создание в живых? — И он бы ударил Каспиана кинжалом, но барсук и Трам стали у него на пути, силой отвели назад и усадили.
— Раз и навсегда, Никабрик, — сказал Трам, — или ты будешь держать себя в руках, или нам с Боровиком придется проучить тебя.
Никабрик мрачно пообещал вести себя хорошо, и они попросили Каспиана рассказать его историю. Когда он кончил, воцарилось молчание.
— Это самая странная история из всех, которые я когда-нибудь слышал, — заметил Трам.
— Мне это не нравится, — сказал Никабрик. — Я не знал, что о нас все еще рассказывают среди людей. Чем меньше будут знать о нас, тем лучше. И эта старая нянька. Она бы лучше держала язык за зубами. И то, что в это замешан его наставник — гном-изменник. Я ненавижу их даже больше, чем людей.
И то, что в это замешан его наставник — гном-изменник. Я ненавижу их даже больше, чем людей. Помяните мое слово — ничего хорошего из этого не выйдет.
— Не говори о том, в чем не разбираешься, Никабрик, — возразил Боровик.
— Вы, гномы, такие же забывчивые и изменчивые, как и люди. А я зверь, да к тому же барсук. Мы не меняемся. Мы остаемся такими же. И я скажу, что это сулит много хорошего. Здесь, с нами истинный король Нарнии — настоящий король, вернувшийся в настоящую Нарнию. Мы, звери, помним, даже если гномы забыли, что только при королях — детях Адама — в Нарнии было все в порядке.
— Свистки и свиристели! — сказал Трам. — Но это не значит, Боровик, что ты хочешь отдать нашу страну людям?
— Этого я не говорил, — ответил барсук. — Нарния не страна людей (кто знает это лучше меня?), но королем в ней должен быть человек. У нас, у барсуков, достаточно хорошая память, чтобы не сомневаться в этом. Разве, да будет благословение на нас всех. Верховный Король Питер не был человеком?
— И ты веришь в эти старые сказки? — спросил Трам.
— Я же говорил вам, что мы, звери, не меняемся, — сказал Боровик. — И не забываем. Я верю в Верховного Короля Питера и остальных, которые правили в Кэр-Паравеле, так же твердо, как верю в самого Аслана.
— Ну, понятно, — протянул Трам. — Но кто же верит в Аслана в наши дни?
— Я верю, — сказал Каспиан. — И если я не верил в него раньше, то поверил теперь. Там, среди людей те, кто смеются над Асланом, смеются и над историями про говорящих зверей и гномов. Иногда я сомневался, существует ли на самом деле Аслан; я сомневался и в вашем существовании. Но ведь вы существуете.
— Ты прав, король Каспиан, — произнес Боровик.- И пока ты будешь предан старой Нарнии, ты будешь моим королем, что бы они ни говорили. Да здравствует ваше величество!
— Меня тошнит от этого, барсук, — проворчал Никабрик. — Может быть, Верховный Король Питер и остальные были людьми, но они были совсем другими людьми. А это один из проклятых тельмаринцев. Они охотятся на зверей ради развлечения. А ты разве не охотился? — добавил он, внезапно поворачиваясь к Каспиану.
— Сказать по правде, охотился, — ответил Каспиан. — но не на говорящих зверей.
— Ну, это безразлично, — сказал Никабрик.
— Нет, нет, — возразил Боровик. — Ты же знаешь, что это не так. Ты прекрасно знаешь, что в наши дни звери в Нарнии — только бедные немые создания, глупые твари, такие же как в Тархистане или Тельмаре. К тому же они меньшего размера и отличаются от нас больше, чем полугномы от вас.
Они еще долго препирались, но в конце концов все согласились, что Каспиан должен остаться, и даже пообещали (когда он сможет выходить) познакомить его с теми, кого Трам назвал «другие», ибо в этих диких местах скрывались различные создания, такие же как и в старой Нарнии.
6. Лесные убежища
Теперь для Каспиана настали счастливейшие дни. В чудесное солнечное утро, когда роса легла на траву, он вышел с барсуком и двумя гномами, поднялся лесом к высокой седловине в горах и спустился на залитый солнцем южный склон, откуда были видны зеленые равнины Орландии.