— Почему столь много солдат пришло в наши земли?
— Потому что вы напали на наши пограничные поселения и убили наших людей, — сказал я.
— Потому что эти «пограничные поселения» построены на пашей территории, — Шаран Канг сделал странный жест рукой. — Мы не алчный народ. Этого нам не требуется. Мы не жаждем новых земель, как народы Запада, ибо знаем: земля не имеет значения, если душа человека способна странствовать по Вселенной. Вам разрешено войти в Теку Бенга, дом всех богов. Там я хочу поведать то, что вам надлежит потом рассказать вашему выскочке-варвару из рода львов, который украсил себя столь пышным титулом.
— Вы готовы выработать договор?
— Да. В Теку Бенга. Но в том случае, если вы возьмете с собой не больше шести человек, — Шаран Канг опустил занавески, и паланкин развернулся. Всадники вновь поднялись в горы.
— Это ловушка, сэр, — сказал наконец Бишт. — Он надеется, что ваше отсутствие обезглавит армию. Тогда ему будет легче напасть на нас.
— Возможно, вы правы, Субадар Бишт, по ведь вам очень хорошо известно, что подобная ловушка все равно не сработает. Гуркхи не страшатся боя. Во всяком случае, они выглядят готовыми ко всему, даже к немедленной схватке.
— Смерть не страшит нас, сэр, — чистая смерть в бою. Меня пугает не мысль о битве. В глубине души я чувствую, что может произойти нечто худшее. Я знаю кумбалари. Они до мозга костей преданы Злу. Я думаю о том, что может ожидать вас в Теку Бенга, капитан Бастэйбл.
С искренним чувством я положил руку на плечо моего верного Субадара.
— Мне лестно, что вы проявляете обо мне такую заботу, Субадар Бишт. Но долг велит отправляться в Теку Бенга. У меня приказ. Я должен уладить инцидент мирным путем, пока только существует подобная возможность.
— Но если в течение одного дня вы не вернетесь, мы двинемся к городу. И буде там нам не представят однозначных доказательств того, что вы живы и в добром здравии, мы атакуем Теку Бенга.
— К этому плану ни добавить, ни прибавить, — согласился я.
Итак, на следующее утро я в сопровождении Ризальдара Дженаб Шаха и еще пяти индийских улан ехал к Теку Бенга. Наконец мы увидели окруженную стеной горную крепость, которая, должно быть, вот уже тысячу лет не знала нападения врагов. Разумеется, я не доверял Шаран Капгу и был настороже. Разумеется, я задавался вопросом, почему спустя тысячу лет он внезапно проявил готовность осквернить этот священный город нашим присутствием? Но что я мог сделать? Если он сказал, что готов разработать мирный договор, мне приходилось верить ему.
Я совершенно не мог себе представить, каким образом может быть построен город, подобный этому, на самой крыше Гималаев. Безумные иглы башен и куполов, казалось, издевались над законами гравитации, выставляя их ложными. Кривые стены тянулись по горному склону, и многие здания производили такое впечатление, будто их с осторожностью водрузили на тонкие скальные выступы, едва выдерживающие вес человека. Крыши и стены во множестве украшала сложная резьба с невероятно мелкой проработкой деталей; повсюду виднелись драгоценные камни, благородные металлы, редкие сорта древесины и слоновая кость. Из растений я видел здесь только истод «Истод — род трав и полукустарничков; около 600 видов почти по всему земному шару.». С дюжины карнизов свешивались жуткие каменные чудовища. Весь город сверкал в холодном воздухе. Он действительно казался намного более древним, чем какие-либо другие творения рук человеческих из тех, что я видел или о которых читал.
Он действительно казался намного более древним, чем какие-либо другие творения рук человеческих из тех, что я видел или о которых читал. И тем не менее, несмотря на все свое великолепие и древность, Теку Бенга показался мне довольно-таки убогим, словно город пережил уже свои лучшие времена. Возможно, возвели его вовсе не кумбалари. Возможно, та раса, что построила его, исчезла каким-то загадочным образом, а кумбалари лишь заняли пустующую крепость.
— Фу! Что за вонища! — Ризальдар Дженаб, давясь, помахал перед носом платком. — Должно быть, они держат своих коз и овец прямо во дворцах и храмах.
Теку Бенга смердел как запущенный крестьянский двор, и зловоние только усилилось, когда мы вошли в главные ворота под мрачными взорами сторожей. Наши лошади рысили по плохо замощенным улицам, загрязненным, к тому же, навозом и прочими нечистотами. Ни одной женщины не было видно. Все, кого нам удалось заметить, было несколько маленьких мальчиков и некоторое число воинов, крутившихся возле нас на своих пони с видимой беззаботностью. Мы ехали по круто забирающей вверх главной улице, где с обеих сторон стояли в ряд одни лишь храмы; путь наш лежал к видневшейся вдали площади — центру города. Храмы были отталкивающе безобразны. Они были построены в том стиле, который ученый, возможно, назвал бы «восточным барокко эпохи декаданса». Каждый дюйм этих храмов был украшен изображением богов и демонов, явно имевших происхождением решительно все существующие мифологии Востока. Здесь смешивались индуистская и буддийская символика, мусульманские и некоторые христианские орнаменты; были и такие, что я посчитал бы египетскими, финикийскими, персидскими, даже греческими и еще какими-то более древними; но ни одно из этих изображений не радовало глаз. Однако я, по меньшей мере, понял теперь, почему этот город называли «домом всех богов» — хотя одно то, что все они находились здесь друг подле друга, выглядело довольно-таки жутко.