— А я думаю, смогу, ликаэ'ни [14] — с усмешкой пробормотал он.
— А я думаю, смогу, ликаэ'ни [14] — с усмешкой пробормотал он. И уже громче, на истинном: — Я хочу получить эти вещи, оборотень, и я их получу.
Купец побледнел. Справившись с собой, он ответил, тоже на истинном:
— С кем имею честь?
— Неважно, оборотень. Важно только то, что эти вещи принадлежат моему молодому и глупому спутнику. По праву принадлежат. Он — Последний из Рода Берсерков.
Оборотень замялся, но, тем не менее, не согласился:
— У него нет никаких доказательств этому. Даже если он из Рода, то принадлежит побочной, незаконной ветви.
Кольд раздраженно вздернул бровь. Вот поэтому он и не любил иметь дело со Старшими. Они признавали лишь одно право — право сильного. Даже если он будет узнан, не факт, что оборотень отдаст требуемое. Отошлет к… родителю… в гости… Не в праве Кольд оборотням приказывать. Лишь одному существу под силу это…
— Хорошо, — произнес он. — Мне ты не отдашь, Берсерку не продашь, но, думаю, есть тот, кому отказать ты не в силах. Скажи спасибо, оборотень, что я сегодня в добром расположении духа и не поленюсь решить дело миром.
Оборотень замер, а Кольд усмехнулся… Тут же за спиной купца раздался смех: веселый, озорной. И голос:
— Что, синеглазый, не слушаются тебя мои перевертыши?
Не в силах поверить, купец обернулся. А, увидев, кто почтил его визитом, на колени бухнулся: — Великий! Эйш-Тан!
Лис оглядел место, куда его призвал старый… враг… и покачал головой.
— Что случилось? — спросил он. — В чем тебе отказал мой оборотень?
— Мне нужны три вещи, которые он купил в Псхове. Это реликвии того самого Рода… Того, понимаешь?!
Лис разом посерьезнел.
— Отдай ему, — приказал он оборотню.
— Но, Великий! — Алчность в том взяла верх над осторожностью. Кто говорит, что ей подвержены лишь люди? — Великий, я…
— Я неясно выразился?! — прошипел рассерженно Князь — уже Князь, не бродяга-Лис. Он был столь необычен и непохож на других фейри, что оборотни порой забывали, кто перед ними. Забывали, что их Эйш-Тан известен не только как огненный сказитель, но и беспощадный воин. Об этом вспомнили ненадолго — два столетия назад, в Псхове, когда Лис вел свою стаю за убегающими кочевниками. Память Старших порой так же коротка, как людская…
— Да, Великий, — оборотень затрясся под взглядом рассерженного им… существа. Вспомнилось ему, как этот самый весельчак равнодушно сообщил когда-то Вожаку, что его дочь погибла, напав на его собственность. Что весь ее род проклят. А потом уничтожил Вожака и всю семью. За то, что не сумели воспитать.
Кольд кивком поблагодарил Лиса. Тот фыркнул, тряхнул головой и исчез, напоследок сообщив:
— К цыганам сходите, там тебя твоя лошадка ждет — не дождется. Всех, кого мог, перекусал, тварь такая… Забери, а то прикажу пустить на колбасу.
Торговец сунул в руки наемнику сверток и почти вытолкал его из палатки.
Даже великие реликвии не стоят того, чтобы отдать за них жизнь.
Когда Кольд вылетел из палатки, я глазам своим не поверил. В руках он нес тот самый сверток… Я бросился к нему, выхватил….
— Иди, заплати, — сказал Кольд. — Только не слишком расщедривайся. Он согласился продать за цену, что купил.
Я нырнул в палатку.
Я нырнул в палатку. В порыве благодарности оставил купцу янтарный браслет. Тот, впрочем, особо довольным сделкой не выглядел. Зыркал на меня исподлобья, хмурился….
И как Кольд сумел его уломать? Не меч же к горлу приставил? Но ведь спрошу — не ответит. Странный он. Но кровь у него красная — человек…
— Подарки купили, теперь бы лошадок… — Кольд задумчиво оглядел торжище.
— Эй, каких лошадок? — не понял я. — Мы же договаривались, что пешком пойдем.
Он оглянулся.
— Я тебе торговца уломал? Вот… Теперь, сделай мне одолжение, послушай. На своих двоих мы далеко не уйдем, не успеем к сроку.
— К какому сроку? — Нет, мне-то нужно было до первого дня зимы в Костряки успеть, но Кольд-то не об этом говорит.
— Осень кончается, — невпопад заметил он, взглянув на серое, хмурое небо, затянутое грязными облаками. — Давно Костры прогорели, ослабел жар, ушло тепло…
И, не слушай моих возражений, пошел к загону с лошадьми, где двое цыган наперебой предлагали «дивных коней, что быстрей стрелы несут, да быстрей ветра, без отдыха и устали».
— Думаешь, мы тут отыщем что-нибудь стоящее? — спросил я с сомнением. Даже моих дилетантских знаний хватало на то, чтобы оценить тех кляч, что предлагали цыгане. Идея поехать верхом особого энтузиазма у меня не вызывала, но я признавал: времени в обрез. Даже такой плохой наездник, как я, верхом покроет за день расстояние в три раза больше, чем прошел бы пешком.
— Отыщем, — убежденно. — Это они обычным покупателям кляч втюхивают…
— А мы кто? — скептически. И от кого набрался?
— Кто угодно, только не обыватели, — рассмеялся синеглазый наемник.
Когда мы подошли к барышникам, Кольд вновь удивил меня, поприветствовав цыган на их гортанном языке. Те ответили, разулыбались ему. Что-то спросили. Он ответил.
— Пойдем, — поманил меня Кольд. — Вам-то с Нарой лошадок поспокойней сейчас подберут, а мне, говорят, нечто особенное могут предложить. Говорят: Конь-Огонь у них есть. Может, и не врут… Они тем, кто с ними умеет говорить, по честному торгуют. Закон.