— А кто вылез, помнишь? — насмешливо переспросила Нара, отводя в сторону ветку и уверенно шагая вперед. Мне оставалось лишь удивляться, как она умудрилась заблудиться, с таким-то чувством направления. Правда, потом она пояснила, что на запах рыбы шла.
О чем она там спросила? Ах да… О том, кто вылез… Сказку мне эту мать рассказывала когда-то. Два века назад несметные орды кочевников из степей вторглись в Рось и первым городом, стоявшим на их пути, был Псхов. Академия тогда войска отовсюду согнала, но и этого было бы мало. Проиграна была бы битва, Псхов бы пал, если бы не фейки. Едва село солнце, взошла на стены одна из магов-наемниц, раскинула руки и призвала пламя. Лина Огнь звали ее. И вышли из пламени воины, что не знают мира и не желают покоя. И пошли они против кочевников, и не было силы, чтобы остановить их. А потом пришли оборотни, которых призвал второй из феек. И эти оборотни сначала обратно в степь погнали орду, а потом месяц вокруг Псхова рыскали, уцелевших в пламени добивали. Как же звали этого повелителя оборотней?
— Его звали Ли'Ко, что на росском означает Осенний Листопад. Но люди его иначе тогда звали… Лисом. — Произнесла она и, увидев моя непонимающий взгляд, пояснила: — Ты вслух размышлял. Может, тебе в менестрели податься?
— Погоди! — отмахнулся я. — Ты что, с ума сошла? Это же… Нет, Нара, это не мог быть… Нет, это просто совпадение!
— Верь чему хочешь. Я лишь говорю, что знаю. Лис — покровитель менестрелей, я о нем много… наслышана. А как ты описал, это точно он. И челка у него в три косички всегда заплетена. А белая полоса — метка чужой стихии. Моя Эй… Моя учительница когда-то рассказывала, что одна из сестер-вьюг его полюбила, и оставила на память белую полосу в гриве. Чтоб не забыл ее, чтоб ждал, пока она к нему вернется.
Я помотал головой, решая, а не слишком ли много выпил…
— И он ждет? — Это, определенно, был самый глупый вопрос из возможных. Нара обернулась, вновь сверкнула глазами, а потом, вздохнув, ответила:
— Ждет… И всегда будет ждать. Вьюга ради него узор мира испортила, его судьбу себе забрала, один обрывок и оставила на память Ткачихе.
Минут десять [9] мы прошли молча. Потом вдруг накрыло озарение…
— Лина Огнь, так… Елина Огнь это….
— ахнул я и остановился, прикладывая ладонь к глазам. Во что же я вляпался-то?! В какое дерьмо?!
— Да-да, — ехидно подтвердила Нара. — А ты думал, что, просто так тебе сабельку подарили? Говорила тебе, предупреждала!.. Но что уже теперь поделать. Воином ее тебе стать теперь — одна дорога. — И горько закончила: — Одна дорога теперь — в пламя. Одна.
— Мне снятся сны… В них оно — пламя, — сболтнул я, вспоминая давешний кошмар. Пожалел сначала, а потом мысленно рукой махнул. Менестрелька-то непростая у меня. Вон сколько всего знает! А я все не знал, о чем с ней, дурочкой, разговаривать. И кто дурак после этого? А ведь говорили в обозе, что сказки она детям на ночь волшебные читает, да потом у костра легенды. Все не слушал, старался подальше держаться…
Дальше мы молчали. Я, смущенный, не знал, как начать, а она даже не оборачивалась. Будто роли местами поменялись. Раньше она шла за мной, пряталась за моей спиной от всего мира, а теперь… А теперь даже походка изменилась. Будто она что-то для себя решила, будто…
Вечерело. Обоз уже переправился, когда мы вошли в Большие Окуни. Следовало поторопиться, чтобы успеть до закрытия мостов.
Маг принял четыре монеты и кивнул, пропуская. Я поморщился, затягивая завязки кошелька. Долго не протянем, если в обоз обратно не примут. Дня на два хватит, а потом голодать придется.
— Тиан… — неуверенно начала Нара. — Я тут подумала… Ты на меня столько потратил. Одежду купил, гитару.
— Забудь! — отрезал я. — Нечего тут!
— Так денег-то у тебя почти не осталось… — тихо заметила она, отводя взгляд.
— Ничего, заработаю, — легкомысленно отмахнулся.
— Я ведь тоже могу работать, — еще тише, почти неслышно.
Я взвился и разразился тирадой о том, что не пристало честной женщине, да и кем я-то буду, и что пока я жив… А она смотрела на меня и робко, удивленно улыбалась.
— Тиан, я же менестрель. Я, правда, никогда не странствовала, не знаю… Но, может, мне разрешат выступить в таверне. Я слышала, так можно расплатиться за еду и ночлег…
Я мысленно отвесил себе оплеуху. О чем подумал, дурак?!
— Посмотрим, — буркнул. А сам поклялся: никогда не приму от нее денег… Тем более, не позволю, чтобы она отрабатывала за нас обоих. Пусть лучше себе на булавки соберет…
В Малых Окунях нас встретили, как родных. Глава обоза похлопал меня по плечу и потрепал Нару за щеку, словно ребенка неразумного. Не знаю, кого сильней перекосило — меня или ее.
— Тайвэма'ал! [10] — прошипела она, когда мы вдвоем остались за столом.
— Что? — переспросил я, забывшись. — А, извини, ты опять на языке феек бормочешь. Ты бы последила за собой, а то, не дай Единый… Я-то привык уже, а вот кто другой за отродье феечье принять может. Беды не оберешься. Да и откуда у тебя вообще такая привычка-то? Знал я пару менестрелей…
Она молчала. Старалась не встретиться со мною взглядом и молчала.