— Превентивное, — сказала дама. — Самое демократическое, йомть.
— Вы полагаете? — усомнился Изнов.
— А как же. Всеобщее равенство перед законом. То есть, все должны быть судимы. А если одних будут судить, а других нет — где же справедливость?
— М-да… — озадаченно протянул Изнов. — Презабавно…
— Да это и не так страшно, как кажется, — утешила рукодельница. — Конечно, если понимать, как и что… Но вам растолкуют, вы не пугайтесь. Не вы первые. И потом, некоторые все же выживают.
— Некоторые… — ни к кому не обращаясь, прошептал Меркурий. — Некоторые!..
— Но постойте, — утешения рукодельницы, похоже, не очень успокоили Изнова. — Есть же категории лиц, не подлежащих суду данной страны. Дипломаты, например. Прилетают же к вам дипломаты?
— Раньше бывало. А может, и сейчас — только не сюда, я уже говорила. Ну, насчет дипломатов не знаю, не могу сказать.
— А мы как раз дипломаты, — многозначительно проговорил Изнов.
— Зорамир! — сказала медицинская дама. — Что же это их никто не встретил, как думаешь?
— Да чего ж такого, — сказала Зорамир, не отрываясь от вязания. — Проспал кто-нибудь, или забыли, а может, и сообщение не дошло. Уже неделя, как Сброд опять собрался, теперь никому ни до чего — все ждут драки. Раз в неделю драка обязательно случается, освобождаются места, никому не хочется упустить свой шанс. Вот и не встретили вас.
— Зорамир, — сказала дама, — ты уж очень… Не перед своими все-таки. — И снова зевнула. — Ну ладно, пойду подремлю, если что — крикнешь.
— Да-да, — сказал Изнов. — Мы не хотим злоупотреблять вашим временем…
— Вы лучше ищите, где переночевать, — сказала Зорамир. Откуда-то из-под себя достала несколько отпечатанных бланков, протянула. — Сейчас заполните вот это все — въездные анкеты и таможенные декларации, и ступайте, устраивайтесь. Вернитесь на рынок…
— На старт-финиш то есть? — уточнил Федоров.
— Ну да… И сразу же присмотрите семьи, да и прекословов тоже, только окончательно не договаривайтесь — оставьте на потом, а вечерком посидите, карточки переберете и подыщете, кто посолиднее.
— Ничего не понимаю, — развел руками Изнов. — А вы, советник? Меркурий, может быть, хоть вы в чем-нибудь разобрались? Все же для нас совсем чужой язык, знаете ли, незнакомые понятия…
— Да чего тут разбираться, все вроде бы ясно, — бодро проговорил Федоров. — Умница моя, мы все сделаем, как вы сказали. Но, может, вы все-таки дадите нам хоть одного какого-нибудь человечка? Он не прогадает. Такого — знающего, энергичного, доброжелательного…
— Да ладно уж… Идите, побродите по рынку, только далеко не уходите. Вас найдут.
— Вот это я понимаю, — сказал Федоров. — Целуем ваши ручки!
И первым двинулся к выходу на старт-финиш.
— Приветствую вас на Иссоре! — с некоторым опозданием крикнула Зорамир им вдогонку.
Медицинская дверь отворилась.
— Что, еще кого-то принесло? — протирая глаза, высунулась дама.
— Что, еще кого-то принесло? — протирая глаза, высунулась дама.
— Нет. Спи. Это я так.
* * *
Снова они оказались на обширной площади, что гудела, волновалась, дымила, жевала, глотала, находилась в непрерывном движении. Но если при первом появлении чужеземцев внимание толпы было обращено не на них вовсе, а лишь на корабль, то теперь, стоило им появиться на крыльце, сразу несколько десятков бросилось к ним, опережая друг друга, расталкивая, оттаскивая, пронзая залповыми взглядами.
— Эй, ну-ка сплотимся, — скомандовал Федоров. — Не то нас сейчас растащат кого куда.
Но их уже окружили плотной — не шевельнуться — массой. Все кричали одновременно, так что не сразу понималось, что к чему.
— Ночлег, ночлег! Комфорт, приятное общество. Недорого, йомть!..
— Что продаете, йомть? Покупаю оптом, не глядя, хорошо плачу! Возьмите карточку…
— Отвезу, куда пожелаете, йомть! Первоклассная машина, оплата по часам, йомть…
— Семья, первая и лучшая в своем роде! Все, что угодно! За тысячи часов ни единой осечки! Вам нужна только наша семья! Надежность, йомть, пристойность! Цены умеренные…
— Прекослов! Контора «А, А и А»! Услуги лучших прекословов столицы, полное, исчерпывающее знание законов, разъяснений, комментариев и прецедентов. Полное уважение и содействие правосудия, минимальные санкции, предоставление надежных гарантов! Ничтожный процент!
— Объединение трех семей! Именно то, что вам нужно!
— Только для вас! Скидка, громадная скидка! Готовы на убытки ради торжества справедливости и милосердия. Возможна оплата сорами по курсу…
И еще. И еще. Клочки бумаги, визитные карточки, какие-то жетоны совали в пальцы, в карманы. Хватали за руки, за полы, тащили в разные стороны. Путешественники пытались отмахиваться — сперва осторожно, но чем дальше, тем серьезнее, Федоров уже просто бил наотмашь; это мало помогало.
Неизвестно, чем бы это кончилось. Но в самые, казалось, критические мгновения к ним протолкался молчавший, в отличие от прочих, иссорианин — высокий, плотный, уверенно-четкий, с неподвижным взглядом. Руки он держал в карманах. Оказавшись вплотную, усмехнулся. Проговорил — как бы негромко, однако все услышали:
— Ну-ка — всем распылиться!
Орава замерла, умолкла — и вдруг стала размываться, рассасываться, влилась, ссыпавшись по ступеням, в общую толпу. Только тут стало возможно перевести дыхание. Федоров оглядел свой кулак, только покачал головой. Меркурий вздохнул: