— Да, — проговорил, вздохнув, Меркурий, с трудом отрываясь от витрины, сверху донизу уставленную бутылками — одна другой привлекательнее; он успел заметить, что ни одна из них не повторялась — ассортимент напитков был донельзя обширен. Правда, большинство из них оказалось граанского производства, но какая разница жаждущему? — В такие минуты понимаешь, что в деньгах если и не счастье, то удовольствие во всяком случае.
— Ну ладно, ладно, — сказал Федоров. — Опять за старое?
— Однако не видно, чтобы это пользовалось особым спросом, — констатировал посол.
— Да просто дорого, — объяснил советник. — А вы подумали, что здесь — мир воздержания? Вглядитесь — разочаруетесь. А забавно, когда все три зрачка начинают косить — каждый в свою сторону. Как это у них получается?
Ответа никто не знал, и полквартала они прошли молча.
— Странно, — затем проговорил уставший от молчания Изнов. — Непонятная смесь столичного размаха и глуши. Машины, судя по нашим представлениям, высокого класса — и такое впечатление, что здесь никто ни о чем не заботится. Глушь какая-то. Люди ходят в грязной одежде — негде почистить? Можно подумать…
Он не закончил: в двух десятках метров впереди загрохотали выстрелы. Вспыхнула и ярко запылала машина, на нее налетели сразу две других. Дробно застрекотали автоматы, побежали прохожие…
— Ложитесь! — крикнул Федоров, подавая пример.
Пришлось падать в грязь. Огневая стычка оказалась, к счастью, кратковременной, и уже минут через пять можно стало подняться.
— Вот почему люди ходят в грязном, — пробормотал Изнов, оглядывая себя.
Огневая стычка оказалась, к счастью, кратковременной, и уже минут через пять можно стало подняться.
— Вот почему люди ходят в грязном, — пробормотал Изнов, оглядывая себя. — Пойдемте-ка отсюда.
— Обождем, — предложил Федоров. — Интересно, насколько оперативна тут полиция.
— Какое вам дело?
— Ну, все-таки…
Они потоптались на месте еще минут с десять — полиция не появлялась. На них начали уже обращать внимание.
— Ладно, — сказал Федоров. — И правда, пойдемте.
Улица снова оживилась, прохожие выглядели до странного невозмутимыми. Объезжая сгоревшую машину, подле которой уже суетились какие-то люди, вытаскивавшие и — похоже — обшаривавшие трупы, по мостовой катили счастливые обладатели горючего — на чересчур высоких скоростях; двигались они без всякой видимой системы и порядка, хотя то-и дело вспыхивали тут и там разноцветные огни, предназначенные, возможно, для регулирования, но никем во внимание не принимавшиеся.
— А вот, смотрите, тоже интересная витрина, — указал Изнов.
Они поглядели.
— Смотреть не на что, зато удивляться есть чему, — такими словами Федоров выразил общее впечатление.
Смотреть и вправду было особо не на что: на витрине, затянутой черным бархатом, красовалась одна-единственная пара лаптей и рядом — табличка с ценой. Несоответствие между первым и вторым могло изумить даже опытного человека.
— Что же это получается? — пробормотал Меркурий. — Эта… обувь стоит дороже, чем две жизни? Нет, мы наверняка что-то не так понимаем. Да ведь в ней даже выйти нельзя в такую погоду! И вообще…
— Относительно жизней — не знаю, но в Федерации Гра, да и у нас на Терре это цена самой роскошной машины, — сказал Федоров. — Не знаю, придется просить Госта объяснить этот феномен.
— Тогда уж и вон тот тоже, — и Меркурий кивком указал в другую сторону.
На противоположной стороне широкой улицы, на которой путешественники сейчас находились, между двумя домами располагалась обширная не застроенная площадка; возможно, раньше и тут стояло строение, затем его снесли, а построить что-то другое забыли. Но площадка отнюдь не пустовала. Сейчас на ней располагался высокий навес, под которым было установлено внушительных размеров техническое устройство, чье назначение не сразу стало понятным. Но вглядевшись, Федоров сказал с уверенностью:
— Да это пресс!
— Вы уверены?
— Более чем. Видывал такие за работой. Они предназначены для того, чтобы из отслуживших автомобилей делать брикеты металлолома для переплавки. Но здесь-то он зачем установлен?
Еще не кончив удивляться, они получили ответ на этот вопрос.
С улицы лихим левым поворотом под навес вкатилась великолепная машина, в которой дипломаты без труда опознали граанский «Омнивент», машину очень и очень богатых людей. Из нее вывалилось с полдюжины седоков — молодых обитателей Иссоры, мужчин и женщин. Возможно, они были слегка навеселе. Смеясь и оживленно разговаривая, они приблизились к прессу и остановились, чего-то ожидая.
— Прекрасная машина, — проговорил Меркурий с восхищением. — В Империи такие есть только у четырех человек, и им никто даже не завидует — слишком дорого для зависти, слишком немыслимо. И совсем новенькая, смотрите. Ручаюсь, что она не прошла и пяти тысяч. Но что они собираются делать? Что?..
Синерианин умолк: у него перехватило горло при взгляде на то, как оставшийся за рулем — видимо, владелец машины — сноровисто въехал на стол пресса, затормозил, вышел и захлопнул дверцу.
Неторопливо вышел из-под нависавшего шпинделя, присоединился к своим спутникам и махнул рукой — видимо, подал сигнал машинисту. Пресс заработал. Раздался скрежет — казалось, автомобиль зарыдал перед неизбежной гибелью. Металл хрустел. Считанные секунды — и машина превратилась в прямоугольную глыбу. Зрители — к прикатившим на «Омнивенте» успело присоединиться и несколько зевак — разразились радостными криками, аплодисментами и пронзительным свистом.
— Пойдемте, — попросил Меркурий. — Я встречался на своем веку с разными формами идиотизма, но такого в моей коллекции еще не было.