— Я прошел ее… в определенных пределах, — сказал Федоров.
— Это просто чудесно. Можете ли вы чем-либо подтвердить ваше заявление?
— Гм… — Федоров задумался. — Боюсь, что у меня нет с собой соответствующих документов.
— Жаль. Однако, это не так страшно. В нашем законодательстве существуют прецеденты, в соответствии с которыми лицо, формально не являющееся медиком, может быть признано таковым, и получить право на соответствующие действия, перед лицом непреодолимых обстоятельств. Допустим, три человека находятся в полной изоляции от общества, и одно из них нуждается в оказании ему срочной помощи ради спасения его, а еще лучше — для спасения всей группы. В таких условиях право оказания срочной медицинской помощи предоставляется тому, кто способен на необходимые действия в большей степени по сравнению с остальными. В данных обстоятельствах это, несомненно, вы и никто другой. — Алас слегка поклонился Федорову. — Итак, предположим, вы находились в полете, когда вашему капитану понадобилось оказание срочной медицинской помощи, иными словами — он выбыл из строя; вы оказали ему эту помощь, и можете это необходимым образом засвидетельствовать. Не имея возможности оставаться на посту, капитан передал свои функции другому члену экипажа; в данном случае им могли бы быть вы, — на сей раз Алас склонил голову в сторону Изнова. — Пользуясь, хотя и временно, всей полнотой капитанских прав, вы заверили акт дарения корабля, совершенный его владельцем. Для законности такого акта нужно лишь, чтобы судовладелец находился в момент совершения акта в сознании. Что из этого следует?
— Что он не может находиться в приступе алкоголизма, — буркнул Федоров. — А жаль: это я мог бы засвидетельствовать, нимало не кривя душой.
— Советник! — укоризненно проговорил Изнов.
— Советник! — укоризненно проговорил Изнов.
— Вы совершенно правы, — согласился Алас. — Его заболевание не должно быть связано с потерей сознания, это несомненно. Лучше всего, если это будет чисто механическая травма. Скажем, перелом руки. Хорошо бы обеих, но думаю, что и одной руки достаточно, чтобы капитан почувствовал себя временно непригодным к исполнению служебного долга в сложных условиях сопространственного полета. Вы согласны?
— Я не совсем понимаю, — сказал Меркурий. — Перелом — такая травма, которая залечивается достаточно долго, да и после этого остаются следы, которые с легкостью может обнаружить любая медицинская экспертиза.
— Вне всякого сомнения, это так, — подтвердил Алас. — Она их и обнаружит, не беспокойтесь.
— Но у меня нет никакого перелома!
— О, этот недостаток устраняется мгновенно.
— Что вы хотите этим сказать?! — закричал Меркурий.
— Я вижу, вы все уже поняли. Конечно, это неприятно — сломать руку; однако, если на карту поставлено так много…
— Не согласен! — заявил Меркурий категорически. — Что же такое поставлено на карту, хотел бы я знать?
— Ваши жизни, только и всего.
— Я полагаю, — проговорил Изнов, — это не более, чем метафора?
Алас усмехнулся.
— Вы делаете мне честь: по-вашему, я похож на поэта? Увы, мои способности лежат совсем в другой области. И когда я применяю какое-то выражение, я пользуюсь всегда лишь прямым, буквальным его смыслом. Так что можете не сомневаться: речь идет именно о ваших жизнях.
— Но почему?! Что мы такого сделали? Мы не успели еще как следует сойти на грунт этой планеты, встретиться с кем-либо, совершить хоть какой-то поступок. Что же может угрожать нашей жизни? Сами же вы говорите, что здесь царит закон…
— Могу еще раз подтвердить это. Однако вы, произнося слово «закон», имеете в виду — пусть непроизвольно — нечто, обращенное ко благу и основанное на справедливости.
— Несомненно. Но разве…
— Но у нас — другой мир. Я бы сказал — своеобразный. И у нас слова «закон» или «беззаконие» далеко не всегда соответствуют вашей традиции, а чаще — противоречат ей.
— Что вы знаете о нашей традиции?
— Я долго занимался юриспруденцией, как наукой. Да, да, сколь бы невероятным это вам ни показалось, но этот старик, ищущий и находящий свою клиентуру по ночам в местах заключения, среди людей, которым грозит страшная участь, и делающий это вовсе не из-за альтруизма, но ради заработка, — этот старик, говорю я, иными словами — я сам, был некогда… Но времена прошли, наши нравы изменились настолько и так стремительно, что я просто не смог успеть за ними. Или не захотел, возможно…
— Вы должны обязательно рассказать нам об этом! — потребовал Изнов. — Мы горим желанием знать как можно больше о всех мирах вашего региона — да и не только его.
— Возможно — если будут условия… Но не сейчас, разумеется. Сейчас вы горите совсем, совсем другим пламенем. Чтобы погасить его, у нас остается слишком мало времени и много дел, которые надо успеть завершить. Впоследствии, если ваше приключение закончится благополучно — я с удовольствием побеседую с вами за стаканчиком прохладительного — или наоборот, согревающего. Но не теперь. Итак, на чем мы остановились? Ваш спутник, обладатель множества забот, какие даются обладанием кораблем и необходимостью этим же кораблем командовать, явно не хочет стать жертвой членовредительства.
Если вы его поддержите, нам придется отказаться от этой идеи, хотя из всех возможных выходов такой явился бы наиболее простым и конструктивным… Ну что же — мы приложим все усилия и попытаемся уладить дело к всеобщему удовольствию. Итак, вы предпочитаете остаться капитаном — но в таком случае должны выдать другому лицу доверенность на право распоряжения вашей собственностью — в том числе и кораблем, являющимся предметом иска… Я хотел сказать — интересующим нас. Естественно, что доверенность эта по причинам, о которых я уже упоминал, должна быть выдана не на нашей планете и до вашей посадки на нее. Галактическое время вашего старта автоматически фиксировалось галакт-хронометром корабля, так что суду не составит труда установить, когда вы вылетели и сколько времени находились в полете. Много лучше, если доверенность будет датирована началом путешествия. Было бы блестяще, будь она выдана еще до вашего старта; но, к сожалению, мы вряд ли отыщем здесь нотариуса с одной или другой вашей планеты… Вот такой документ не вызвал бы ни малейших сомнений даже у самого придирчивого суда.
— А если бы такая доверенность у нас была? — полюбопытствовал Изнов.