— Скотина лживая! — во всю мощь своего голоса заорал Диего и швырнул на пол знакомый мешочек из черной кожи с бисерным орнаментом. — Мразь! Ублюдок! Ничтожество! Шлюха! Мало того что живешь на содержании у женщины, так ты на ее же деньги нанимаешь для меня убийц?!
— Ворюга! — не остался в долгу Артуро. — Я-то думал, что кошелек у меня хулиганы сперли, а это ты!
— Хрена лысого! Этот кошелек я снял с трупа того козла, которого ты нанял! И на этот раз я тебе таки… Ольга, не лезь!
И тут Ольгу прорвало. Понесло. Наверное, так превращался Жак в тот памятный вечер, когда изрубил на лапшу комиссию по отбору. Начисто отшибает разум, остается лишь крик, истерика и звериное желание порвать всех на куски и запинать ногами. Наверное, в таком помрачении люди и совершают невероятное. Подвиги, убийства, самоубийства, идиотские глупости… А когда истерика отступает, видишь двух мокрых обалдевших мужчин, с трудом сознаешь, что минуту назад вылила на них корыто с холодной водой, то самое, в котором пять ведер и которое можно поднять только вдвоем. Словно со стороны видишь себя с кастрюлей кипятка в руках и с удивлением слышишь собственный срывающийся голос:
— Вон отсюда! Вон с глаз моих, два идиота! Вон, или я вылью на вас и эту кастрюлю! Убирайтесь ко всем чертям на хрен отсюда, как вы меня достали! Оба!
Диего сообразил первым. Все-таки он знал ее лучше и хорошо помнил, чем кончились для одного самоуверенного скептика предположения, будто у девушки недостанет духу выстрелить. Молча схватил за шиворот растерянного врага и собрата по несчастью и вышел прочь, толкая его впереди себя. Тот даже не сопротивлялся.
Ольга поставила кастрюлю на плиту и принялась собирать с пола разлитую воду. Автоматически, даже не думая о том, что делает. Ее душили рыдания и била крупная дрожь. И ей было абсолютно все равно, что сейчас происходит за дверью. Пусть хоть съедят друг друга.
Как ни странно, ничего особенного за дверью не происходило. Опомнившись и осознав, что оказался наедине с враждебно настроенным Кантором на неосвещенной безлюдной лестнице, Артуро одним рывком выскочил из куртки и дал такого стрекача, что эгинские чемпионы от зависти изорвали бы на себе трусы, посыпали головы дорожной пылью и ушли в подметальщики улиц, посрамленные и униженные.
Гоняться за ним Кантор не стал. Негромко, но выразительно выругавшись вслед, бросил оставленную на поле боя куртку, пнул напоследок и тут же охнул, согнувшись и схватившись за ближайшую стену.
Гоняться за ним Кантор не стал. Негромко, но выразительно выругавшись вслед, бросил оставленную на поле боя куртку, пнул напоследок и тут же охнул, согнувшись и схватившись за ближайшую стену. Слышно было, как гнусный враг, подлец и мерзавец несмело топчется на первом этаже, не решаясь выйти на улицу. Сам Кантор тоже не особенно жаждал тащиться через полгорода в мокрой одежде среди зимы. Можно было бы подождать пять минут и постучаться к Ольге, но если она уже успокоилась и впустит его, то впустит и Артуро. Вспомнит, что на дворе Серая луна, пожалеет, сама сбегает и вернет. И если они опять окажутся втроем в ее квартире… нет, лучше не надо. Придется подняться к Зинь, как бы ни было неловко беспокоить девушку и создавать ей хлопоты. Можно и к Юсту зайти, но у него же наверняка в доме никаких медикаментов днем с огнем не сыщешь и даже спиртное все выпито.
Кантор осторожно выпрямился и, прихрамывая, поплелся вверх по лестнице. Боевой запал отважного бойца иссяк, пылающая ярость, которая погнала его скандалить и выяснять отношения, угасла под холодным душем из Ольгиного корыта, на время забытая боль вернулась и напомнила, что свобода досталась товарищу Кантору недешево.
— Ничего себе… — присвистнула Зинь, увидев мокрого гостя. — Что случилось? Ты упал в Риссу?
— Да так… — поморщился Кантор. — Мы немного рассердили Ольгу… Она облила нас водой и выгнала.
— Вас — это кого? — серьезно уточнила девушка. В такие моменты, когда она делала серьезное лицо, сходство с братом становилось особенно заметным, и Кантор сразу почувствовал себя неуютно.
— Меня и Артуро, понятное дело.
— Так это вы там вопили на весь подъезд? А он где?
— Да вон, поднимается… Не слышишь?
— Ты его… не очень?
— Да я его пальцем не тронул. Он убежать успел.
— Странно, что ты его не догнал. Раздевайся, расскажешь, как вас угораздило так достать Ольгу… Ох ты, едреные демоны, что у тебя с лицом?
Кантор повесил на крючок шляпу, которая до сих пор частично скрывала разбитый лоб, и взялся за пуговицы куртки.
— Расскажу. Только сначала мне нужна горячая вода, несколько широких бинтов или прочных чистых тряпок, немного крепкого спиртного и желательно что-нибудь обезболивающее.
— Ты в своем уме, герой? Если ты ранен, то тебе нужен врач, а не ванна! А ну показывай! На кой ты поперся к Ольге, когда тебе надо в больницу?
— Не надо, — проворчал Кантор, скидывая куртку. — Я не ранен, а только немного подрался.
— А что с рукой?
— Да ерунда, палец вывихнул.
— Так вправить надо!
— Я уже вправил сам.
— А это что? В тебя стреляли?
— Из ручного самострела, это несерьезно.