Лидер Союза Предпринимателей и глава ордена Истинного Христианского Пути согласно кивнули.
— Какие бедные у нас политики, последнюю корочку доедают, — опять не удержалась госпожа министр, столь же острая на язык, как и ее покойный папенька, любимый шут дядюшки Ринальдо. — Без соли.
— Так нас же заграничные хозяева не подкармливают, — не смолчала донья Хосефина.
— Так уж и нет? — Министр безопасности короны обличающим жестом указал на Союз Предпринимателей. — Из вашей штаб-квартиры голдианские консультанты не вылезают даже на перекур! А ваш орден, — грозный указующий перст переместился в направлении священников, — и вовсе организация международная.
Слушать эту грызню королю всегда было тошно, а отягощенная последствиями вчерашней вечеринки, она раздражала и вызывала самые кровожадные помыслы. Он едва дождался условного знака от придворного мага, так переполняло его желание запулить в уважаемых оппонентов огненным шаром. Когда же да Коста опять открыл рот, чтобы выдать очередную сентенцию о преследовании инакомыслящих, а мэтр Максимильяно как бы невзначай свернул в трубочку какой-то документ, Орландо с удовольствием рявкнул, надеясь, что это у него получится хотя бы наполовину так же внушительно, как у Шеллара:
— Молчать всем!
Эффект превзошел все ожидания. Хотя по мощи голоса королю Мистралии трудно было равняться с ортанским коллегой, гудящая струя пламени, пронесшаяся над головами сидящих, была убедительнее любого окрика.
— Не выводите его величество из себя! — быстро вставил мэтр Максимильяно, делая вид, будто столь материальная вспышка королевского гнева является для него неожиданностью. — Эмоциональное состояние оказывает непосредственное влияние на степень контроля Силы.
— Вас это тоже касается, уважаемый мэтр! — не понижая голоса, огрызнулся Орландо, поднимаясь с места и опираясь сжатыми кулаками о стол. Вот ведь незадача, когда так делал Шеллар, получалось монументальное зрелище, а у него самого — жалкая пародия, с его-то непрезентабельным ростом… — А вас, господа, я прошу уяснить одно. Вы можете сколько вам будет угодно выступать с речами, строить из себя спасителей отечества и прочей дурью развлекаться, никто вас за это не преследует. Но налоги надо платить, в противном случае вы законные клиенты дона Хуана. — Он кивнул на министра правопорядка, который молча наклонил лобастую бритую башку.
Вы можете сколько вам будет угодно выступать с речами, строить из себя спасителей отечества и прочей дурью развлекаться, никто вас за это не преследует. Но налоги надо платить, в противном случае вы законные клиенты дона Хуана. — Он кивнул на министра правопорядка, который молча наклонил лобастую бритую башку. Дон Хуан был человек простой, грубый и фантастически невоспитанный, из-за чего в официальных ситуациях старался по возможности не высказываться вообще, во избежание скандалов и недоразумений. — Если кто забыл, мы уже третью луну живем по старым королевским законам, согласно которым уклонение от уплаты налогов является уголовным преступлением. Приравнивать его к государственной измене додумались чокнутые попы, которым так усердно лизали задницы донья Хосефина со своим сволочным братцем. Все изменения, сделанные в законах за последние двадцать лет, ныне там же, где и сами законодатели. Вы, господа, не жертвы убеждений, а обычные уголовники!
— Ваше величество! — испуганно перебил казначей. — Стол!
Король поспешно оторвал руки от стола и похлопал ладонью по дымящейся папке с бюджетом.
— Задолженность погасить в течение трех дней, — все так же зло, но уже немного тише добавил он. — И мне начхать, кабальеро да Коста, признаете вы себя моим подданным или нет! Можете ходить по площадям и объявлять себя богом, если желаете, но налоги чтобы были уплачены! Иначе взыскивать их действительно придется силой, у некоторых министров давно руки чешутся.
— Не увлекайтесь, ваше величество, — с ленивой небрежностью заметил Одноглазый Астуриас, единственный, кроме придворного мага, человек в зале, сохранивший спокойствие. — Вам хочется новой гражданской войны? У вас хватит на это силенок?
— Не будет новой войны. — Голос короля вдруг снизился до зловещего шепота, заставившего отважных оппозиционеров оцепенеть от внезапного ужаса. — Я не буду больше жертвовать жизнями своих верных солдат из-за какого-то возомнившего о себе ничтожества. Если вы только посмеете оказать вооруженное сопротивление, в ваших владениях случится либо маленькое локальное землетрясение, либо небольшое извержение вулкана, который вырастет точно под вашим замком. Вы поняли?
Разгневанный повелитель Мистралии стукнул кулаком по столу, и в тот же миг все здание содрогнулось, словно от близкого взрыва, задребезжали стекла, а со стены позади его величества рухнул портрет основателя династии.
— Ваше величество, извольте держать себя в руках! — переполошился придворный маг. — Не надо так гневаться, господа уже осознали свою неправоту, и вопрос можно будет решить мирным путем.
Упомянутые господа по-прежнему сидели, не решаясь шелохнуться, словно парализованные древним непреодолимым ужасом, с каким их первобытные предки когда-то взирали из пещеры на грозовое небо. Наверное, так и надо было. Наверное, только так и можно было напугать обнаглевшую оппозицию — перенести арену спора в такую плоскость, где господа бессильны будут что-либо возразить, так как даже не знают, что именно можно возразить силам стихий… И немного додавить направленной эманацией страха.