— Но я же обо всем читала! — воскликнула Алиса.
— Когда?
— Давно, но не очень. Когда была маленькой.
— А сейчас мы проверим, хорошо ли ты все запомнила. Ведь повторение, мой друг, — мать учения.
Алиса не стала больше спорить с комиссаром, а перешла следом за ним в гостиную, которую специально сделали в Антарктиде, чтобы Шехерезада чувствовала себя как дома.
Гостиная была покрыта коврами, на которых были разбросаны подушки.
Посредине стоял резной деревянный столик, за столиком — тахта. На тахте возлежала прекрасная Шехерезада, одетая в прозрачный халат и шелковые шаровары.
При виде гостей Шехерезада всплеснула чудесными руками, зазвенела браслетами и ожерельями и спросила:
— Неужели это ты, Аладдин? Давненько я тебя не видела.
— Да, это я, ваше высочество, — сказал уличный мальчишка и низко поклонился.
Милодар уселся прямо на ковер и спросил:
— Славный у нас Аладдин получился?
— Как настоящий! — ответила Шехерезада. — Садись, мальчик, садись.
— Садись, мальчик, садись. Не бойся, никто здесь тебя не укусит. Если хочешь, бери рахат-лукум, угощайся, только руки о ковер не вытирай, грязнуля базарный!
Милодар усмехнулся. Он был доволен. Шехерезада, похоже, забыла, что перед ней сидит переодетая Алиса.
— Шехерезада, — попросил Милодар, — ты обещала нам рассказать о приключениях Синдбада. Постарайся говорить кратко, не отвлекайся.
— Слушаюсь, о, великий комиссар! — сказала Шехерезада. — И повинуюсь. Откушай пока мой рахат-лукум и запей шербетом.
— Я не могу, — отказался Милодар. — Я на работе.
— А ты, уличный попрошайка? — спросила Шехерезада.
— С удовольствием.
— Начинай, наконец! — зарычал Милодар.
— Хорошо, — сказала Шехерезада. — Начнем с первого приключения Синдбада. Оно началось на необитаемом острове, к которому пристал его корабль. Все купцы и моряки сошли на берег, чтобы размяться и перекусить. А мой Синдбадик притащил с корабля корыто и принялся за стирку.
— На них напали дикари? — спросила Алиса-Аладдин.
— Такие вещи надо помнить, — вздохнула Шехерезада. — Остров оказался громадной рыбой, которая так давно плавала по морю, что обросла лесами и горами. И когда матросы стали разводить на ней костры, рыбе стало больно, и она нырнула в океан.
— Правильно, я вспомнила, — сказала Алиса. — И ваш муж отправился в корыте плавать по морю. Он плавал до тех пор, пока не попал на какой-то другой остров. Но я забыла, что там с ним случилось.
— На том острове лежало яйцо птицы Рукх, — подсказала Шехерезада.
— Ой, я вспомнила!
— Не вспомнила, а вспомнил! Не забывайся! — оборвал Алису Милодар. — Все агенты попадаются на мелочах!
— Извините, — сказала Алиса.
Шехерезада подождала, пока Милодар успокоится, и продолжала.
— Эта птица Рукх известна тем, что она — самая большая птица на свете, — сказала она. — Даже птенцов своих она кормит взрослыми слонами.
— Ну, не взрослыми! — не поверил комиссар. — Я готов поверить, что слонятами или буйволами. Но не взрослыми слонами!
— Простите, комиссар, — сказала Шехерезада. — Но кто из нас живет в эпохе легенд, а кто — в двадцать первом веке?
— Я тоже читала о том, что птица Рукх кормит птенцов слонами, — сказала Алиса.
— Ну и пожалуйста, — заявил Милодар. — Я согласен, согласен, согласен! Пускай она их кормит паровозами и китами!
— Мой Синдбад шел по острову, — продолжала Шехерезада, — и увидел громадный белый шар. Сначала он решил, что это — дом. Он обошел вокруг, но не обнаружил ни окон, ни дверей. Синдбад удивился, улегся на траву в тени яйца и спокойно заснул. А проснулся он от страшного шума и ветра. Оказывается…
Шехерезада сделала паузу. У нее это здорово получается! Милодар не выдержал и закричал:
— Ну говори, говори, не томи! Что дальше?
— Прямо как мой шах, — сказала Шехерезада.
— Такой же нетерпеливый. Так слушайте, это опускалась с неба птица Рукх. Крылья ее закрывали половину неба, крик был подобен грому, а вокруг нее бушевала буря…
— Шехерезада, не так красиво! Ты, наверное, забыла, что рассказываешь не шаху, а нашему агенту Аладдину. Так что время тянуть не нужно.
— Я рассказываю как всегда, — сказала Шехерезада. — А если не нравится, пускай вам рассказывает кто-нибудь другой.
Так как за Шехерезадой осталось последнее слово, она, помолчав, продолжала рассказывать.
— Синдбад Мореход, как известно, только что вылез из корыта и потому был почти совсем голый, да помилует его небо! — воскликнула Шехерезада.
— А зачем он разделся в корыте?
— Да не в корыте он разделся, а еще раньше, чтобы постирать белье. У них же на корабле не было прачечной и невозможно было поменять одежду. А мой Синдбад — ужасный чистюля. Вот он разделся, все, кроме чалмы, с себя снял и начал стирать, а тут рыба…
— Хватит! — закричал Милодар. — Мы это знаем! Мы уже добрались до острова, где живет птица Рукх.
— Правильно, но ведь Синдбад был голый.
— Но при чем тут это? — совсем уж взбеленился комиссар.
— А потому что Синдбад придумал, как ему улететь с острова, — для этого надо привязать себя к ноге птицы Рукх, пока она сидит на своем яйце. Он размотал свою чалму, и получился длинный шарф. Он привязал себя чалмой к ноге птицы Рукх и стал ждать, когда она полетит добывать пищу. Так и случилось. С первыми ласковыми лучами солнца, которые нежно позолотили верхушки пальм и разбудили певчих птичек, огласивших окружающий мир мелодичными руладами и чириканьем; когда зашевелились под листьями червячки и гусеницы и вылезли из своих норок мышки…