Уэнджер, появившийся в дверях, постоял, никем не замеченный, вбирая взглядом происходящее, пока ему не надоело. Наконец он прошел вперед, и согбенный конклав распался, обнаружив пигмея среди гигантов. На фоне их мощных фигур Куки казался даже еще мельче, чем был.
— Только не так, только не так, — запротестовал Уэнджер.
— Только не так, только не так, — запротестовал Уэнджер. — Нет, что это вы задумали — подвергнуть такого малыша допросу третьей степени?
— Да кто его допрашивает?
Уэнджер понял, что ошибся. Один из полицейских убрал поблескивающие карманные часы, которые он, очевидно, совершенно безрезультатно раскачивал на цепочке, пытаясь соблазнить малыша.
Инспектор запрокинула голову и заржала как лошадь.
Куки, с той дьявольской быстротой, с какой дети угадывают сочувствие и моментально ему подыгрывают, бросил взгляд на Уэнджера, сморщил по-обезьяньи свою забавную мордашку и принялся издавать умеренные всхлипы, грозившие перерасти в рыдания.
— Ага. Видали? — констатировал Уэнджер, окидывая собравшихся обвиняющим взглядом. — Вы что, не знаете, что дети такого возраста боятся фараонов? Каждый из вас в отдельности для него — натуральный враг, а когда вы собираетесь вокруг все сразу…
— Мы ж все в гражданском, а, ребята? — на полном серьезе возразил один из них. — Он же не видел наших блях, откуда ж он мог знать?
— Эксперт по младенцам, — хихикнул себе под нос другой, когда полицейские направились к двери.
Уходивший последним угрюмо бросил:
— Надеюсь, вам больше повезет, чем нам. Господи Иисусе, да лучше я каждый день буду работать с «медвежатниками», чем с этакой мелюзгой, толкуешь ему, толкуешь, а он даже не понимает.
— Еще как понимает, — буркнул Уэнджер. — Просто подход нужен умелый, только и всего.
Мужеподобная инспекторша, однако, осталась в комнате, хотя польза от нее была сомнительная. Уже в самом начале этой игры обнаружилось, что одна она наводит на «главного свидетеля» больший ужас, чем все остальные вместе взятые. Стоило ей сделать движение от двери — Куки тут же заходился в кошмарной истерике.
Уэнджер подтащил стул, уселся, расставил ноги под прямым углом и посадил на одно колено Куки.
— И опять же мы поиграем в Чарли Маккарти, — язвительно захихикала матрона. — Я даже думаю, что в тот вечер он вообще все проспал…
— А я думаю — он не спал. Занимайтесь своими делами.
Куки уже начал признавать Уэнджера после предыдущих бесед «на коленях». Он благосклонно, а может, даже и небескорыстно улыбнулся ему снизу вверх:
— У вас есть еще леденцы?
— Нет, доктор говорит, что я и так дал тебе слишком много. — Уэнджер принялся за работу. — Кто все-таки заставил твоего папу войти в кладовку, Куки?
— Никто его не заставлял, он сам захотел. Он играл в одну игру.
— На этом самом месте вы уже не раз застревали, — радушно подбросила матрона.
Уэнджер, ощутив вспышку непритворного гнева, что случалось с ним редко, рывком повернул голову:
— Послушайте, сделайте одолжение!
Он набрал полную грудь воздуха — чтобы хватило для того, что, он знал, его ждет.
— С кем он играл в эту игру, Куки?
— С нами.
— Да, но с кем «с нами»? С тобой и еще с кем?
— Я, он и леди.
— Какая леди?
— Леди.
— Какая леди?
— Леди, которая была здесь.
— Да, но какая леди здесь была?
— Та леди, которая… та леди, которая… — И не то чтобы Куки не хотел говорить, просто диалектика всего это дела приводила его в замешательство. — Та леди, которая с нами играла, — вдохновенно заключил он.
Уэнджер уже израсходовал почти все дыхание, которым запасся: с удрученным шипением он выпустил остальное.
— Видите, как он каждый раз уходит? Этому малышу, когда он вырастет, рот будет не нужен.
— Послушайте, Макговерн, я не шучу, если вы сделаете еще хоть одно замечание не по делу, пока я этим занимаюсь…
— А чем вы занимаетесь? — пожелала узнать инспектор, однако вопрос задала предусмотрительно невнятно.
Уэнджер вытащил черную записную книжицу. Снова повернулся к восседавшему у него на колене свидетелю, беспечно покачивающему ножками.
— Ну, послушай, как называлась эта игра?
— Прятки! — с радостной уверенностью заявил Куки. Он уже попал на знакомую территорию.
— Чья очередь была первая?
— Моя.
— А затем чья?
— Затем этой леди!
— А после этого?
— После этого была очередь моего папочки.
— Спектакль с растущими сборами, — тихо пробормотал Уэнджер. Он неразборчиво нацарапал в книжке на свободном колене (другой рукой, согнутой в локте, поддерживая свою ношу): «Обольстили»… Зачеркнул это слово, заменил его на: «Обманули»… Тут же зачеркнул и это, написал: «Заманили в чулан во время игры в прятки».
Расстроенный, поднял взор:
— Что за чертовщина! Это же бессмысленно! Как это незнакомая женщина, которую человек сроду не видел, может запросто войти в дом и добиться того, чтобы взрослый мужчина стал играть с ней в какие-то там игры, — ведь так получается?
Инспектор ядовито прошипела — достаточно тихо, чтобы быть уверенной, что ее не смогут обвинить в том, будто она что-то сказала:
— Еще как. Только не в те игры, которые вы имеете в виду.
Записная книжка ударилась о противоположную стену и, затрепетав страничками, упала на пол.
— Что такое? — спросил Куки, с интересом проследив за ней взглядом. — Книжка что-то сделала, да?: