Морэн покачал головой: какой образец для всех жен.
Куки все это время играл рядом с ним. Затем встал, направился к двери в холл и остановился там, заглядывая на кухню и разговаривая с гостьей. Та, очевидно, тоже вышла в холл, пока вытирала последние приборы.
Куки все это время играл рядом с ним. Затем встал, направился к двери в холл и остановился там, заглядывая на кухню и разговаривая с гостьей. Та, очевидно, тоже вышла в холл, пока вытирала последние приборы. У Маргарет такая же привычка: расхаживать по квартире и одновременно вытирать посуду.
Куки стоял совершенно неподвижно, наблюдая за ней. Морэн услышал, как сынишка спросил:
— Для чего вы это делаете?
— Чтобы высушить их, дружок, — ответила она.
Морэн улавливал их диалог, так сказать, подсознательно, теми чувствами, которые не были заняты газетой.
Мгновение спустя появилась и сама мисс Бейкер, усердно вытирая острый ножичек для фруктов, которым, очевидно, только что пользовалась, нарезая апельсины для сока.
Куки будто загипнотизированный следил за ловкими движениями ее рук с той сосредоточенностью, с какой дети порой наблюдают за самыми тривиальными действиями. Один раз он с такой же увлеченностью повернул голову и глянул в холл, куда-то за дверь, где мисс Бейкер только что была, и — снова на нее.
— Все готово, сэр, — шутливо отрапортовала она мальчику, махнув в его сторону концом посудного полотенца. — Теперь я поиграю с тобой минуточек пять — десять, а потом мы уложим тебя спать.
Тут Морэн поднял глаза — долг есть долг.
— Вы уверены, что моя помощь не требуется? — спросил он, втайне надеясь услышать «нет».
Так оно и вышло.
— Вы, пожалуйста, занимайтесь своей газетой, — с дружеской категоричностью заявила она. — А с этим молодым человеком мы поиграем в прятки.
Ее сам Бог послал. Да что говорить: когда речь идет о том, чтобы тебя не отрывали от газеты. Она даже лучше Маргарет. Маргарет, похоже, считала, что ты можешь читать газету и одновременно вести с нею беседу. Так что приходилось либо угрюмо ворчать, либо прочитывать каждый абзац дважды — сначала бегло, а уж потом, чтобы дойти до смысла.
И не то чтобы он тут проявлял какую-то неверность, нет: всем на свете он предпочел бы Маргарет, благослови ее Боже, неважно, отвлекает она его разговорами или нет.
Ада попыталась успокоить гудевших гостей:
— Ш-ш-ш! Прошу всех минуточку помолчать. Маргарет в холле пытается дозвониться мужу в город. — Принимая дополнительные меры предосторожности, она сдвинула скользящие створки дверей в гостиной.
— Прямо отсюда?! — недоверчиво воскликнула одна из женщин помоложе. — Господи, это сколько же стоит?
— Что же делать… Она так расстроилась, и я ее понимаю. Кто бы мог сыграть такую злую шутку? Господи, да разве можно так жестоко шутить!
Одна из солидных матрон изрекла с непоколебимой гордостью местной патриотки:
— В нашей общине не сыщется человека, который был бы способен на этакое. Мы все слишком высокого мнения о Делле Пибоди и ее девочках. — И тут же все испортила, добавив: — Даже Кора Хопкинс…
— И еще посмели подписаться моим именем! — распаляясь, загорячилась Ада. — Это наверняка кто-нибудь, кто знает нашу семью.
— И моим тоже — разве не так? — добавил доктор Биксби. — И откуда только они прослышали обо мне?
Тут и там гости обменивались полуиспуганными взглядами, будто только что им рассказали по меньшей мере историю о призраках, от которой кровь стынет в жилах. Одна из девушек, сидевшая на подоконнике, оглянувшись в темноту за окном, встала и незаметно продвинулась поближе к центру комнаты.
— Эта телеграмма будто отравлена ядом, — театрально прошептал кто-то хриплым голосом.
Ада, не в силах справиться с собственным любопытством, снова приоткрыла двери.
— Дозвонилась? — спросила она.
— Что он говорит?
Маргарет Морэн появилась в проеме, раздвинув створки дверей, и в нерешительности остановилась:
— Телефонистка сказала, что наш дом не отвечает. Он мог выйти, но… ты посмотри, который час. А если и вышел, что же он сделал с Куки? В такое время не возьмет же он его с собой. И напоследок он меня уверил, что из дома — ни шагу. Должен же кто-то быть там с Куки…
Она беспомощно перевела взгляд с Ады на мать, потом на старого семейного доктора — они были ей ближе всех.
— Мне это не нравится. Вам не кажется, что мне лучше отправиться в обратный путь…
Все враз озабоченно запротестовали:
— Сейчас?!
— Господи, ты же только что с автобуса, ты не выдержишь!.
— Ах, Маргарет, подожди хотя бы до утра!
— Да не в этом дело — мне не дает покоя телеграмма. Не знаю почему, но меня мороз по коже продирает, и от этого чувства мне никак не отделаться. Тут не до смеха, тут… пахнет чем-то серьезным. Любой, кто способен на такое… ну, трудно сказать, на что он еще…
— Почему бы тебе не попробовать дозвониться еще разок? — успокаивающе предложил старый доктор. — Может, он уже вернулся. Ну а если не вернулся и тебе по-прежнему не терпится уехать, я отвезу тебя на автовокзал. Моя машина стоит у дома.
На этот раз даже не стали закрывать двери: гости помнили, что шуметь нельзя. Будто сговорившись, все вышли в холл вслед за нею и расположились широким полукругом, в центре которого оказалась Маргарет у телефона. Все молча смотрели на нее. Казалось, будто она устроила общественное прослушивание самого сокровенного горя, подобающего жене.