Расскажи мой клинок… или нет, помолчи,
Мне про то, как живое ты резал,
Если сердцу любви не доступны лучи,
Пусть почувствует холод железа.
Что ты хочешь, клинок? Все тебе подарю,
Я замерз, я не в силах согреться,
Все равно мне уже не услышать: «Люблю»…
И ответил клинок: «Твое сердце».
Отзвенел последний аккорд, затихающий голос растворился в сумраке августовского вечера. Варвар постепенно приходил в себя. Голова кружилась, перед глазами все расплывалось черно-красными пятнами. Нанок с удивлением обнаружил, что плачет. Беодл, как это может быть, чтобы из сильного, волевого мужчины в один момент сделали слезливую тряпку? Он же сейчас раскрыт, уязвим для любого злобного слова, неосторожного взгляда. И — странно, в первый раз в жизни не хочется драться…
Рядом зашевелился Мастер Лур. Нанок заметил, что он прячет глаза. Не потому ли, что в них талыми льдинками застыли слезы? У магов тоже есть сердце… а возможно, даже и почки. Надо бы проверить как-нибудь при случае. Например, на ненавистном Тиле некромансере. Мастер Лур метнулся к костру, Нанок услышал забористую ругань. Ай-ай-ай, а ведь еще магом себя называет! Интересно, кстати, что вот эти два слова значат. Надо будет запомнить и спросить потом, когда Тилы не будет поблизости, вон как она морщится, наверняка понимает куда больше слов, чем варвар.
Темнота быстро сгущалась. Новые звезды, разгораясь с каждой секундой, появлялись на небосводе. Полумесяц Луны лукаво выглянул из-за кроны могучего дуба.
Маг, что-то фальшиво насвистывая (наверное, заклинания какие, что он еще может насвистывать?), перевернул вертел. Зашипел, стекая на раскаленные угли, жир, метнулся вверх тонкий язычок пламени. Вкусно запахло жаренным мясом, желудок варвара возбужденно заскулил. Так громко, что обернулись и Тила, и Мастер Лур. Варвар напустил на себя независимый вид и пожал плечами. Девушка засмеялась, маг отвернулся.
— Я думаю, уже готово, — сообщил Нанок, жадно принюхиваясь.
Маг пробурчал что-то под нос насчет варваров, которые еще и думать пытаются. Тила тихонько хихикнула. Варвар задумался, обидеться ему или не стоит. Так и не решив эту проблему, он достал точильный камень и принялся править лезвие секиры. Во время схватки с синерясниками, оружию изрядно досталось.
Маг, наконец, снял вертел с огня и протянул истекающий соком кусок мяса Наноку. Пахло одуряюще вкусно. Варвар жадно вцепился зубами в мясо, и чуть не завопил от боли.
Во время схватки с синерясниками, оружию изрядно досталось.
Маг, наконец, снял вертел с огня и протянул истекающий соком кусок мяса Наноку. Пахло одуряюще вкусно. Варвар жадно вцепился зубами в мясо, и чуть не завопил от боли. Ощущение было такое, будто он пытался жевать пылающие угли. Беодл раздери этого мага! Совсем готовить не умеет! Горячо же!
Язык и десны болели нестерпимо. Нанок недовольно хмурился, дул на оленину, которая никак не хотела остывать. Тила, сразу поняв, что произошло, ехидно посмеивалась, потом, сжалившись, дала ему лист какого-то растения, донельзя противный на вкус. Однако, разжевав эту отраву, Нанок с удивлением обнаружил, что боль постепенно уходит.
— Лист полярника, — пояснила Тила в ответ на любопытный взгляд мага. — Мгновенно снимает боль при ожогах, правда, лечить их не лечит. Для этого есть корень синетрава.
— Никогда не разбирался в травах, — честно признал маг. Нанок был с ним полностью солидарен в этом вопросе, он тоже мало в чем разбирался, в том числе, и в травах.
— Людская магия, — Тила ухитрилась вложить в эти слова столько ехидства и презрения, сколько их было у всех обитателей Саро.
— Я — маг, а не ведьма, — возмутился Мастер Лур, расправив плечи и грозно сверкнув глазами. Трюк с плечами, по мнению Нанока, особо не впечатлял, а вот глазами он сверкал довольно грозно. Варвар тоже попробовал так же посверкать, но с огорчением понял, что все равно результата не увидит.
Тила демонстративно пожала плечами, не запугаешь, мол, и спокойно вернулась к ужину. В отличие от мужчин, она разнообразила еду разными корешками и подозрительными плодами, от которых и варвар и Мастер Лур единодушно отказались. Маг заметил презрительно, что мужчинам эти ведьмовские штучки ни к чему, а Нанок хоть и промолчал, но в глубине души с ним согласился. Надо же, колдун колдуном, а что-то все же соображает в жизни.
Тила неожиданно насторожилась, потянулась к луку. Нанок, еще не поняв, в чем дело, бросил руку на рукоять секиры. Пусть он и не знает разных там заклинаний, и до десяти считает по пальцам, но реагирует на опасность быстро и правильно. Вот только опасности он не видит, а чутье, которое, как цивилизованные говорят, у варваров развито сильно, почему-то молчит. А может, его девушке просто за лук подержаться захотелось?
Ночная тишина взорвалась разом. В круг костра полезли странные бледные существа, вполне человекообразного вида, и тем не менее, чем-то неуловимо от них отличавшиеся. Движениями, понял варвар. Такая странная, дерганая походка людям не свойственна. Как, впрочем, и эльфам. Вообще живым, какой бы расы они не были.
Свистнула белооперенная эльфийская стрела. Существо, в которое она угодила, дернулось, но даже не остановилось. Вторая стрела — тот же результат.