пока мы спали, эти твари хорошо потрудились. Я не обнаружил ни одной
целой банки.
Я не обнаружил ни одной
целой банки. Пока я занимался сбором остатков нашего провианта,
Куклинг стоял шагах в двадцати от берега по горло в воде.
Я был так занят сбором остатков пищи и до того расстроен
случившимся, что забыл о его существовании. Однако вскоре он напомнил
о себе пронзительным криком:
— Боже мой, Бад, помогите, они до меня добираются! Я бросился в
воду и, спотыкаясь о металлические чудовища, направился в сторону
Куклинга. И здесь, в шагах пяти от него, я натолкнулся на очередного
краба.
На меня краб не обратил никакого внимания.
— Черт возьми, почему это они вас так не любят? Ведь вы их, можно
сказать, папаша! — сказал я.
— Не знаю, — булькая, хрипел инженер. — Сделайте что-нибудь, Бад,
чтобы его отогнать. Если родится краб побольше этого, я пропал… —
Вот вам и эволюция… Кстати, скажите, какое место у этих крабов
наиболее уязвимое? Как можно испортить механизм? — Раньше нужно было
разбить параболическое зеркало… Или вытащить изнутри аккумулятор…
А сейчас не знаю… Здесь нужно специальное исследование…
— Будьте вы прокляты со своими исследованиями! — процедил я сквозь
зубы и ухватился рукой за тонкую переднюю лапу краба и согнул ее.
Щупальца гнулись легко, как медная проволока. Металлической твари эта
операция явно пришлась не по душе, и она стала медленно выходить из
воды. А мы с инженером пошли вдоль берега дальше.
Когда взошло солнце, все автоматы выползли из воды на песок и
некоторое время грелись. За это время я успел куском камня разбить
параболические зеркала на спине по крайней мере у полусотни чудовищ.
Все они перестали двигаться.
Но, к сожалению, это не улучшило положения: они сразу же стали
жертвой других тварей, и из них с поразительной быстротой стали
изготавливаться новые автоматы. Перебить кремниевые батареи на спинах
всех машин мне было не под силу. Несколько раз я натыкался на
наэлектризованные автоматы, и это подорвало мою решимость вести с ними
борьбу.
Все это время Куклинг стоял в море. Вскоре война между чудовищами
снова разгорелась, и они, казалось, совершенно забыли про инженера.
Мы покинули место побоища и перебрались на противоположную сторону
острова. Инженер так продрог от многочасового морского купания, что,
лязгая зубами, лег навзничь и попросил меня, чтобы я засыпал его
сверху горячим песком.
После этого я вернулся к нашему первоначальному пристанищу, чтобы
взять одежду и то, что осталось от нашего провианта. Только теперь я
обнаружил, что палатка была разрушена: исчезли вбитые в песок железные
колья, а на краях брезента были съедены металлические кольца, при
помощи которых она крепилась к веревкам.
Под брезентом я нашел одежду Куклинга и свою. Здесь тоже можно
было заметить следы работы искавших металл крабов.
Исчезли
металлические крючки, пуговицы и пряжки. На их месте остались следы
прожженной ткани.
Тем временем битва между автоматами переместилась с берега в глубь
острова. Когда я поднялся на плато, то увидел, что почти в центре
острова, среди кустарников, возвышаются на высоких, чуть ли не в рост
человека, клешнях несколько чудовищ. Они попарно медленно расходились
в стороны и затем с огромной скоростью неслись друг на друга. Это было
жуткое зрелище!
При их столкновении раздавались гулкие металлические удары. В
медленных движениях этих гигантов чувствовались огромная сила, большой
вес и тупая ярость одновременно.
На моих глазах было сбито на землю несколько механизмов, которые
тут же были растерзаны.
Куски металла казались кусками живого тела…
Однако я был по горло сыт этими картинами драки между сумасшедшими
машинами и поэтому, нагрузившись всем тем, что мне удалось собрать на
месте нашей старой стоянки, медленно пошел к Куклингу.
Солнце жгло беспощадно, и, прежде чем добраться до того места, где
я закопал инженера в песок, я несколько раз влезал в воду. У меня было
время обдумать все происшедшее.
Одно было ясно: расчеты адмиралтейства на эволюцию явно
провалились. Вместо усовершенствованных миниатюрных аппаратов родились
неуклюжие механические гиганты с огромной силой и замедленными
движениями.
С военной точки зрения они ничего не стоили.
Я уже приближался к песчаному холмику, под которым спал
обессиленный после ночных купаний Куклинг, когда со стороны плато
из-за кустарников показался огромный краб.
Ростом он был больше меня, и его лапы были высокие и массивные.
Двигался он неровными прыжками, странным образом нагибая свой корпус.
Передние, рабочие щупальца были невероятно длинные и волочились по
песку. Особенно гипертрофированной была его пасть-мастерская. Она
составляла почти половину его тела.
«Ихтиозавр», как назвал я его про себя, неуклю же сполз на берег и
стал медленно поворачивать корпус во все стороны, как бы осматривая
местность. Я машинально махнул в его сторону брезентовой палаткой.
Однако он не обратил на меня никакого внимания, а как-то странно,