заводской станок. Когда же отлетели первые доски, я чуть не вскрикнул
от изумления. Из него повалились металлические плитки и бруски
различных размеров и форм: ящик был плотно набит металлическими
заготовками.
— Можно подумать, что нам придется играть в кубики! — воскликнул
я, перекидывая тяжелые прямоугольные, круглые и шарообразные
металлические слитки.
— Вряд ли, — ответил Куклинг и принялся за следующий ящик.
— Вряд ли, — ответил Куклинг и принялся за следующий ящик. Ящик
номер четыре и все последующие, вплоть до девятого, оказались
наполненными одним и тем же — металлическими заготовками.
Эти заготовки были трех видов: серые, красные и серебристые. Я без
труда определил, что они были из железа, меди и цинка. Когда я
принялся за последний, десятый ящик, Куклинг сказал:
— Этот вскроем тогда, когда развезем по острову заготовки. Три
последующих дня мы с Куклингом на тележке развозили металл по острову.
Заготовки мы высыпали небольшими кучками. Некоторые оставались прямо
на поверхности, другие по указанию инженера я закапывал. В одних
кучках были металлические бруски всех сортов, в других — только одного
сорта. Когда все это было сделано, мы вернулись к нашей палатке и
подошли к десятому ящику.
— Вскройте, только осторожнее, — приказал Куклинг. Этот ящик был
значительно легче других и меньше размером. В нем оказались плотно
спрессованные древесные опилки, а посредине — пакет, обмотанный
войлоком и вощеной бумагой. То, что предстало перед нашими глазами,
оказалось диковинным по своему виду прибором.
С первого взгляда он напоминал большую металлическую детскую
игрушку, сделанную в виде обыкновенного краба. Однако это был не
просто краб. Кроме шести больших членистых лап, впереди были еще две
пары тонких лапок-щупалец, упрятанных своими концами в чехол,
напоминавший выдвинутую вперед полураскрытую пасть уродливого
животного. На спине краба в углублении поблескивало небольшое
параболическое зеркальце из полированного металла, с темно-красным
кристаллом в центре. В отличие от краба у этого было две пары глаз —
спереди и сзади.
В недоумении я смотрел на эту штуку.
— Нравится? — после долгого молчания спросил меня Куклинг. Я пожал
плечами:
— Похоже на то, что мы действительно приехали сюда играть в кубики
и детские игрушки.
— Это опасная игрушка, — самодовольно произнес Куклинг. — Сейчас
вы увидите. Поднимите его и поставьте на песок.
Краб оказался легким, весом не более трех килограммов. На песке он
стоял довольно устойчиво.
— Ну и что дальше? — спросил я инженера иронически.
— А вот подождем, пусть немного погреется.
Мы сели на песок и стали смотреть на металлического уродца. Минуты
через две я заметил; что зеркальце на его спине медленно
поворачивается в сторону солнца.
— Ого, он, кажется, оживает! — воскликнул я и встал на ноги. Когда
я поднимался, моя тень случайно упала на механизм, и краб вдруг быстро
засеменил лапами и выскочил снова на солнце. От неожиданности я сделал
громадный прыжок в сторону.
— Вот вам и игрушка! — расхохотался Куклинг. — Что, испугались? Я
вытер потный лоб.
— Скажите мне ради бога, Куклинг, что мы с ним будем здесь делать?
Зачем мы сюда приехали?
Куклинг тоже встал и, подойдя ко мне, уже серьезным голосом
сказал:
— Проверить теорию Дарвина.
— Скажите мне ради бога, Куклинг, что мы с ним будем здесь делать?
Зачем мы сюда приехали?
Куклинг тоже встал и, подойдя ко мне, уже серьезным голосом
сказал:
— Проверить теорию Дарвина.
— Да, но ведь это биологическая теория, теория естественного
отбора, эволюции и так далее… — бормотал я.
— Вот именно. Кстати, смотрите, наш герой пошел пить воду! Я был
поражен. Игрушка подползла к берегу и, опустив хоботок, очевидно,
втягивала в себя воду. Закончив пить, она снова выползла на солнце и
неподвижно застыла.
Я смотрел на эту маленькую машину и почувствовал к ней странное
отвращение, смешанное со страхом. На мгновение мне показалось, что
неуклюжий игрушечный краб чем-то напоминает самого Куклинга.
— Это вы его придумали? — спросил я инженера после некоторого
молчания.
— Угу, — промычал он и растянулся на песке. Я тоже лег и молча
уставился на странный прибор. Теперь он казался совершенно
безжизненным. Я подполз к нему ближе и стал рассматривать. Спина краба
представляла собой поверхность полуцилиндра, с плоскими днищами
спереди и сзади. В них-то и находились по два отверстия, напоминавшие
глаза. Это впечатление усиливалось тем, что за отверстиями в глубине
корпуса блестели кристаллы. Под корпусом краба виднелась плоская
платформа-брюшко. Немного выше уровня платформы изнутри выходили три
пары больших и две пары малых членистых клешней. Нутро краба
разглядеть не удавалось. Глядя на эту игрушку, я старался понять,
почему адмиралтейство придавало ей такое большое значение, что
снарядило специальный корабль для поездки на остров.
Куклинг и я продолжали лежать на песке, каждый занятый своими